Малиновый звон. Эдуард Владимирович Беспяткин

бойцовский петух, наклонил голову, окинул негра опытным взглядом и чихнул. Брызги полетели на клавиатуру. Завхоз утёр нос, протянул костлявую руку и представился:

      – Ибанов.

      Негр, заулыбался ещё шире. Видать, у них в Заире запахом никого не удивишь.

      – Зуаб, билять, – ответил он и пожал протянутую руку.

      В это время хозяйка Валя накрывала на стол. Ей помогал снабженец Тухленко, подпизживая обрезки салями. Грохотов разлегся на диване и включил телевизор. На экране поздравляли мэра, но это был ещё утренний выпуск. Показали бы его ночным выпуском! Мы с Якиным открыли бутылку «хлебной» и разлили по стаканам.

      О, как я люблю стаканы! Те самые столовские стаканы с монументальными гранями. Всё богемское стекло шло бы на хуй супротив этой посуды. Стаканом не ошибёшься в дозировке. Стаканом можно переебать по лбу злослова или какого-нибудь снабженца. Стаканом, наконец, можно просто гордиться как символом ушедшей эпохи.

      И мы – четверо мужчин, плюс халявщик Тухленко и хозяйка Валя – рванули по сто пятьдесят «хлебной». Сразу затихли собаки и погас телевизор. Кот на шкафу открыл левый глаз. Водка пошла в чрево жизненной силой. Мы смотрели друг на друга, словно увидели в первый раз. Это открылось второе и самое важное дыхание. Мы вышли на финишную «прямую» и теперь стратегия не имеет никакого значения, а важна только обычная сраная тактика. Закусили. Хозяйка Валя села за пианино и стала наигрывать старые блюзы. После ста пятидесяти её всегда тянет на блюзы. А вот после трехсот она начинает громко спорить о великой силе педагогического искусства. Поэтому ей больше двухсот пятидесяти стараются не наливать. Уж лучше блюзы.

      Мы расселись округ стола, расслабленные и умиротворенные. Выпив ещё по сто, мы заговорили об узости сознания.

      – Расширить горизонты помогают мексиканские кактусы, – говорил Грохотов.

      – Пошёл ты к бесам, со своим Кастанедой, – возражал Якин. – Мы ближе к востоку, чем к западу. Наша психика и так неимоверно широка, безо всяких кактусов. Познать высшие материи легко, если пить проверенные и очищенные напитки. Суррогаты – вот тот великий тормоз к познанию сущего. Всё это палево…

      – А гашиш? – перебил его Ибанов.

      – Гашиш имеет некое положительное свойство, но он иногда сознание запутывает и не дает найти исходную точку.

      – Зеро! – вдруг встрял снабженец Тухленко.

      – Зеро – это такой мачо, в шляпе и в плаще? – спросила хозяйка Валя.

      Тухленко попытался что-то ответить, но Грохотов дал ему раза в селезенку.

      – Мне кажется, выйти за пределы сознания невозможно, – засомневался я

      – Да ты уже за его пределами, – возразил Якин. – Посмотрите на негра. Он из тех мест, где первобытный быт не засоряет видение внешнего мира. Зуаб, ты веришь в Бога?

      Негр бодро встрепенулся и сказал:

      – Боги там, билять! – и указал куда-то на шкаф, где щурился полосатый кот.

      – У них много богов и каждый отвечает за свою сферу – продолжил мысль