Забытая развилка. Юлия Шолох

победитель делает с самками побежденного. Страх настолько сильный, что только накручивание себя до предела может отогнать его вязкие туманные объятья.

      Почти сразу же маленькая и слабая девчонка, лишившаяся домашнего имени и получившая взамен глупую красочную кличку, отточила язычок так остро, что Тарзан с удовольствием следил за его применением. Ему нравилась подобная строптивость, она его развлекала, но только до тех пор, пока он был в настроении развлекаться. Сейчас он был крайне раздражен, насторожен и только и ждал повода на ком-нибудь сорваться.

      – Иди, – разрешил Тарзан, сделав вывод, что возражений не последует. – Хочу, чтобы Яшер остался доволен, поняла? И насчет того, что новую уже сутки рвет, а когда не рвет, то она с горшка не слазит, тоже хорошенько подумай. Я ждать не люблю.

      – Конечно, Тарзан, о чем речь. Твое слово – закон, – Конфетти позволила себе откровенную улыбку и быстро убралась из комнаты.

      Какую-то дозу информации, так или иначе, получить удалось. Что-то случилось с новенькой Машкой, которую три дня назад привезли Тарзану в подарок. Он любил молодых и наивных, но эту говорят уже третий день мучит живот, отчего никаких удовольствий она, конечно же, доставить не может. А если тут замешана Павла…

      – Вот сука, – горячо сообщила пустому коридору Конфетти и эта злость позволила не откладывая и не оттягивая неизбежное, отправиться прямиком в комнату, где ждал Яшер. «Ничего, тварь такая, – думала Конфетти, – я тебе и Яшера припомню и наказание ни за что ни про что. Со свету сживу».

      Гость уже приготовился получать презенты и по-свойски развалился на кровати. Одежда аккуратно сложена на стуле, весь арсенал – на столе. Конфетти остановилась у двери, разглядывая огромное голое тело. Отвратительно…

      И решила, что лучше раздеться самой до того как начнут приказывать. А тем более заставлять силой.

      – Скучал? – нагло поинтересовалась, стаскивая майку и отбрасывая в сторону. Силой такого броска можно было проломить стену, окажись у нее в руках вместо майки что-нибудь более тяжелое.

      Яшер беседу поддерживать не желал, молча поднялся, уступая место. Надавил на плечо, опуская на колени, потом на затылок. Похоже, предпочитал находиться сзади, чтобы не видеть лица, что Конфетти вполне устраивало – ей тоже не особо хотелось заглядывать ему в лицо. Видеть эту жадность в глазах…

      Стоило опереться руками о кровать, как он тут же навалился на спину. Полминуты боли Конфетти перетерпела, интенсивно перерабатывая ее в чистейшую ненависть, которую испытывала к Павле.

      – Тебе нравиться? Говори… – прохрипел Яшер, запуская пятерню в волосы и принуждая повернуть голову.

      С хорошо выверенной долей издевки (так, чтобы тупой Яшер не разобрал) Конфетти заверила, что ей безумно нравятся все его действия. Потом для верности даже пару раз повторила.

      Через несколько минут пыхтения за спиной это «нравится» вдруг стало правдой, совершенно неожиданным, до боли острым наслаждением,