Книга I. Дар светоходца. Враг Первой Ступени. Елена Гарда

смотрела на него, просто смотрела и ничего не говорила. Она не могла говорить, потому что у неё был зашит рот.

      Кай кинулся бежать. Ноги… Ноги снова не послушались. Он упал, отполз, спрятался за большой камень. Впереди трубой развернулся длинный коридор, света в нём было достаточно для того, чтобы представить его глубину. Там шевелились какие-то тени. Если они ищут его, то здесь за камнем его не заметят. В тоннеле в зеленоватом тумане слышался скрежет когтей, приближался звук медленно переставляемых копыт.

      Он почувствовал, что тени уже вокруг него.

      «Кремц-кремц».

      Убежать, надо попробовать убежать. Он вжался в камень, перестал дышать, сердце громыхало в груди. Рука, несколько, шесть или семь рук уже были над его головой, он чувствовал совсем не бесплотные их прикосновения.

      Слиться с камнем. Стать камнем, это хорошее решение.

      Камень пошевелился.

      Кай почувствовал укол ужаса. В самом сердце. У камня была тысяча глаз. Кай начал задыхаться. Он не мог подняться с колен.

      Раз.

      Два.

      Три.

      Четыре.

      Пять.

      Шесть…

      Тяжёлый туман стекал каплями по онемевшим щекам, по плечам. Он опустил голову – слева на груди на белоснежной рубашке его сиял лучами какой-то знак из тусклого металла. Нельзя, чтобы эти руки, сотканные из тьмы, нащупали его.

      «Кремц-кремц».

      Кай посмотрел вниз – его колени были погружены в кровь. Он только сейчас понял, что среди чёрно-белого пейзажа это было единственно цветное пятно. Он сидел на коленях в озере крови.

      Кай поднял глаза к каменному истукану.

      Огромный каменный рот на лице без глаз пророкотал: «Я скучаю!»

      От этих слов что-то сместилось на циферблате часов Великой Геометрии, и, раскинув руки, он медленно упал спиной в воду. Позади него было не озеро. Это было море. Голубая холодная стеклянная гладь поглотила его без остатка.

      На груди его, где только что сиял золотистый знак, расплылось красное пятно, кусочек окровавленной стали с рукоятью в чёрной вязи медленно ушёл ко дну.

      В лицо ему смотрел костистый звериный череп, и семь его стылых ледяных глаз исходили холодным голубым светом.

      Из последних сил Кай взмахнул сломанными крыльями и взлетел…

      * * *

      Он вскочил в постели. Весь мокрый. Сердце колотилось о рёбра. Нестерпимо болело в области лопатки. Утро заливало спальню солнечным светом. Лёгкие порывы ветра колыхали занавески у открытого окна. Фух… Всего-лишь сон… Но что там было? Он летал. Что ещё? В ушах звенело. Он знал, что ему приснился сон, который обязательно нужно вспомнить. Между этим сном и явью существовала некая страшная и прямая взаимосвязь.

      Он пошарил рукой под кроватью, нащупал бутылку с водой и жадно опустошил, будто провёл неделю в пустыне. Переведя дух, Кай откинулся на подушку, заслонив глаза рукой от утренних лучей.

      Муза Павловна обычно говорила, что если приснилось что-то страшное, то надо лечь и «доснить» себе что-то