Серое море Гренгавиума. Ярослава Осокина

сказала Тайтелин, проходя к дальней стене.

      Она села прямо на пол, скрестив ноги.

      – Я хотел, – нервно отозвался он. – Но… это, наверно, связано с последним моим исследованием, других я и не вижу причин.

      – Ты узнаешь, – сообщила Тайтелин, хотя понятия не имела, узнает ли.

      Про себя она решила, что ее это не касается. Ну исследование и исследование. Мало ли что там опять они решили изучать.

      Лучше ее жизнь от этого не станет.

      Откинув голову к стене, Тайтелин наблюдала сквозь приопущенные ресницы, как Гвейле неприкаянной тенью бродит по комнате. Когда он начинал присматриваться, не спит ли она, Тайтелин криво улыбалась, и Гвейле вздрагивал.

      Она запретила ему брать все книги, и когда тот запротестовал, утверждая, что некоторые из них слишком ценные и редкие справочники, Тайтелин закинула их в свой полупустой рюкзак.

      Перед рассветом, незадолго до смены караульных у входа, Тайтелин поднялась и размялась.

      – Вставай! – хрипло бросила она. – Пора выходить. Когда я уйду, досчитай до трех дюжин и иди следом. Встречаемся у ворот.

      Гвейле, который задремал на стуле, обнимая свой рюкзак, вздрогнул и осоловело посмотрел на нее.

      Поколебавшись, Тайтелин тихо сказала:

      – Я не боюсь оставлять тебя за спиной, Гвейле Сон-Бейга. Мне не страшно умирать, но я никогда не сделаю это в одиночку, вместе со мной уйдут многие твои товарищи.

      Не дожидаясь ответа, Тайтелин отвернулась и вышла.

      Конечно, этот Гвейле вполне мог сейчас вызвать помощь, если бы его страх пересилил благородство или что там им двигает. Но тут Тайтелин не соврала – она не боялась.

      Кажется, страх остался где-то далеко позади, в той, настоящей жизни. Вместо него было какое-то омертвелое место, и Тайтелин иногда даже удивлялась, где же это чувство. Она могла нервничать, психовать, но не бояться на самом деле.

      Перед выходом на крыльцо она выпила лилейный экстракт и бережно положила стеклянную ампулу так, чтобы ее случайно не затоптали, но заметили.

      Привычно переждав, когда в глазах перестанет двоиться, она вступила в новый день, в солнечные лучи, рассветное небо и скрежет открываемых ворот. Пахло травами, железом и машинным маслом.

      5. Мотоцикл

      Саша думала, что встала раньше всех, но, когда вышла на веранду с чашкой гадко пахнущего растворимого кофе, увидела на росистой траве в саду ультрамариновый коврик для йоги. Залитая утренним солнцем, вся в черном, Ада круто выгнулась на нем, без видимых усилий застыв в сложной асане.

      Саша отошла в сторону, чтобы не надоедать ей взглядами, и устроилась в уголке веранды, на старом диванчике. Ветер был еще зябкий, но в прогнозе обещали солнце и почти жару, под двадцать три градуса.

      Сейчас тоже размяться бы, подумала Саша. Но ей нужно было раз в пять больше самоуверенности, чем у нее присутствовало, чтобы встать рядом с прекрасной Адой и скрипеть суставами, изгибаясь в асанах.

      – Как ни посмотрю на нее, так прям чувствую, что у меня внутри песок, – негромко