Дети Арбата. Анатолий Рыбаков

перед ним.

      Каково бы ни было настроение Саши, он не мог не прийти, он должен жить, как жил раньше. Новый год, он встретит Новый год.

      И вот они сидят за столом, покрытым белой скатертью. Во главе стола – Нина, справа от нее – Максим, Саша, Варя, Серафим, слева – Вадим, Лена, Юра и Вика. Все блестит и сверкает, все расставлено, вкусно пахнет, вызывает аппетит, возбуждает веселье. За окнами морозная ночь, а им тепло, девушки в фильдеперсовых чулках, в туфлях на высоких каблуках. Планета несется по своему неумолимому пути, звездный мир совершает свое вечное движение, а они встречают от Рождества Христова одна тысяча девятьсот тридцать четвертый год, у них водка, портвейн и рислинг, так они встречали одна тысяча девятьсот тридцать третий год, и селедка у них есть под горчичным соусом, и ветчина из коммерческого магазина, так они встретят и тридцать пятый, и тридцать шестой, и тридцать седьмой, и еще много других годов. Они молоды, не представляют себе ни смерти, ни старости, они рождены не для смерти, не для старости, а для жизни, для молодости, для счастья.

      – Проводим старый год, – сказал Вадим Марасевич, – он был годом нашей жизни. Как говорят в Одессе, никто не устлал нашего пути розами. Но путь, устланный розами, это не путь жизни. Путь истинной жизни выстлан терниями…

      Раздался бой часов, все задвигали стульями, встали, подняли рюмки.

      – С Новым годом, с новым счастьем, ура! – гаркнул Вадим. Зазвенели рюмки, тарелки с закуской пошли по рукам. Макс ловко резал гуся.

      – Мастер! – сказал Саша.

      – Был бы гусь… – Юра протянул свою тарелку.

      – Максим, мне ножку, – подала наконец голос Вика.

      – Вторую мне! – Вадим любил поесть.

      – Марасевичи все заграбастают!

      – Остановите Марасевичей!

      Вадим постучал ножом о тарелку.

      – Подымаю бокал за Макса, надежду Красной Армии!

      – Макс! Максимушко! Не обдели, родной!

      – Товарищи, у меня сперли вилку!

      Вадим опять постучал ножом о тарелку.

      – Выпьем за Серафима, единственного нашего гостя и тоже надежду Красной Армии.

      – Молодой человек, ваше здоровье!

      – Молодость не порок, а большое свинство!

      – Серафим, где твой брат Георгий?!

      Серафим порозовел лицом, встал, раскланялся, робея в этом шумном обществе.

      Вадим провозгласил тост за Лену – нашу красавицу, за Вику – тоже ничего, он никому не хотел уступать площадку, этот говорун Вадим.

      – Выпьем за школу! – предложил Максим.

      – Привет сентиментальному бегемотику! – вставил Юра.

      Макс исподлобья посмотрел на него.

      – Отречемся и отряхнем?

      – Я поддерживаю тост Макса, – вмешался Вадим, – не следует забывать о родных пенатах, об альма-матер, о дорогих пепелищах.

      – За школу, единую, трудовую! – иронически возгласил Юра.

      Сопли! Слюни! Но хрен с ними! Хотят выпить за школу, он выпьет за школу, ему все равно,