Мастер третьего ранга. Дмитрий Коробкин

ведь ты был совсем близко. Не правда ли, обидно?

      К кукловоду подошел детский скелетик. Кукловод перешагнул через труп мастера, и, взяв его за руку, повел скелетик в лес. Фигуры в балахонах тут же ссутулились и побрели следом за ним.

      10. Дедушка.

      – Ваня, – тормошил Юра за плечо наставника. – Вань, да проснись же ты!

      Иван очнулся с тяжелой, трещавшей, будто от похмелья головой. Парень нависал над ним, держа в руках увесистую рацию. Иван, нажал тангету, принимая вызов.

      – Это Безродный, – бесцветным тоном сказал он. – Слушаю.

      – Привет Вань! Это Сифон. Ты уже знаешь брат?

      – Да. Только что все видел. Как думаешь, где это произошло?

      – Это в районе Новых Гор, далеко на юг от ледника. Я там бывал. Ты сам то где?

      – Еду от Заречья, в сторону Солеварска, через пограничный лес.

      – Вань, не едь по западной трассе. Я с трудом прорвался. Ели ноги унес. Там все наводнено зараженными и перерожденными. Они бьются между собой и нападают на всех подряд. Про зараженных знаешь?

      – Да. Встретились мне тут по дороге. Прямо скажем, жуть.

      – Понимаю брат. Я проезжал там до тебя, но их еще не было. Здесь поселки на военном положении. Некоторые вовсе разорены. Беженцы рассказывают о сумасшедших людоедах. И не ясно, откуда они прут. Охрана дорог разгромлена, кто остался, отступили в столицу. Теперь дороги опасны вдвойне. Будь начеку.

      – Принято брат, спасибо!

      – Не за что, брат. Береги себя! Успеха!

      – И тебе успеха брат! Свидимся дома. Отбой.

      Иван с хмурым видом полез в свой рюкзак, достал флягу со спиртом, хлеб и кусок жирной, копченой колбасы. Юра все понял.

      – Кто Вань? – спросил он, доставая рюмку.

      – Пашу Стерха ты знаешь, а второй Коля Звонарь.

      – Нифига се, сразу двоих?

      – Да. Давай помянем моих братьев, какими бы они ни были. Перед лицом смерти мы все равны.

      Пока Иван спал, видя гибель братьев, дождь сошел на–нет. Хмурое небо, разъяснилось, и солнце стало, понемногу прогревать все до чего могли дотянуться его лучи. Стряхнув с себя дремоту, звонко запели птицы, лес наполнился звуками приходящей в себя природы.

      С промокшего сруба часовни навстречу ласковым лучам, поднимались струйки невесомого пара, смолк перестук капели. Грунтовая дорога, превратилась в сплошную кашу, а оставленный под открытым небом мотоцикл стал покрываться коркой высыхающей грязи.

      Солнечный зайчик, метался по темному потолку часовни, заметно потеплело, и пора было отправляться в путь. Но дорогу так размыло, что невозможно было уехать на грузном мотоцикле слишком далеко.

      Ночевать в часовне, на месте старого жальника, было бы дуростью. Нужно было добраться хотя бы куда–нибудь, где можно просохнуть и отдохнуть.

      Западная, знакомая дорога, по словам Сифона, была опасна, а южный путь, Иван не знал. Не приходилось там бывать. Все что знал мастер, о южном направлении, так это то, что там живут рыбаки, что кормятся с большого притока полноводной реки. Там есть большое озеро, разлившееся на месте