Колыбельная для жизни. Елена Витальевна Филиппова

странная ты. Маменька говорила, – Наташа с ног до головы оглядела Виолетту. – Дядю жалко. Царство Небесное.Зря всё. Зря ты к нам пришла. Папеньке порт достанется, ко мнетеперь Вася на шагне подойдет.

      Девушка вздохнула.

      – Дуня, накорми странницу! – повелительно крикнула папина дочь.

      Виолетта перевернулась на другой бок. Сон продолжился.

      Филипп Модестович вышел от поверенного, готовый растерзать львов в клетке. Первый, кто попадётся, превратится в котлету по-киевски, жизнь, как масло, вытечет. На счастье всех и каждого, улица была пуста. Бриллиантов поднял голову, нотариус не без злорадствасмотрел в окно. Филипп Модестович поднял было кулак, но опустил и прищурился. Навстречу двигалась потенциальная «котлета» – юродивая Авдотьи.

      Бриллиантов сплюнул, махнул Митьке, кучеру, сани подкатили к крыльцу соседней конторы.

      – Садись, жалкая! – приказал Филипп Модестович.

      Виолетта уселась напротив Бриллиантова. Снежная мостовая, с деревьев на шубу купца первой гильдии сыпется иней, на худенькое пальтишко Виви ложатся снежинки.

      – Что делать прикажешь? Этот дурак, – Филипп Модестович выругался, – жены-детей не нажил, всю жизнь мне завидовал, теперь назло порт, не знамо, кому, отписал. Михрютке! Ваське! Приказчику моему, змею подколодному. Влез Модесту в душу, обдувало. Убил бы покойничка. А Ваську сейчас убивать буду!

      Виви стучала зубами от холода. Всё-таки в Prada в России холодновато, думала Виолетта Фиалковская. На каком она свете, на том или этом?

      – Мордофиля, шинора, обдувало! Убью! – долетало до Виви.

      – А что он натворил, Филипп Мо-мо-дестович? – Виви синела от тридцатиградусного мороза.

      Разве во сне мёрзнут, пронеслось вголове?

      – Что натворил? Ты еще спрашиваешь! Модест порт на михрютку отписал. Нет, точномне назло! С того света мстит.

      – А Василий о завещании знает?

      Филипп Модестович аж подскочил, как-будто сейчас Виви и заметил.

      – А ну, Митька, стой, – закричал он кучеру.

      Лошади замерли на месте, пар повалил из ноздрей, Митяй укутался в тулуп, Филипп Модестович прищурился.

      – Замерзла? Носишь на плечах на копейку, жидкое.

      Бриллиантов снял с себя шубу и накинул на Виолетту.

      – Ты Авдотье сказала, что Модест помрет? Я посмеялся, братец мой живее живых, а он возьми и помри. А заветное: порт мой будет? Так-так… А порт Модестушка за неимением мозгов взял, да и на Василия записал. Будь они оба неладны! Так-так. А Васька давно с Наташки глаз не сводит. А та урюпа…

      – Какая она урюпа? Наталья красавица, насмотреться не могу.

      – Красавица? Насмешила! Дылда худющая, одни глазищи. Дочку я люблю, за нее миллион дам. Капусты ты переела на постесвоём, Виолетта, мозги у тебя овощные, все красавицами кажутся.

      Не скажи, Филипп Модестович, подумала Виви, в наше время… Веса мало, роста много, лицоособенное, черты идеальные.

      – Еще какая красавица, – подтвердила Виолетта, согревшись в бриллиантовской шубе, отороченной соболями. – Василия не видела я пока…

      – А