Усы генералиссимуса. Игорь Саксин

ум пришли слова стюардессы, сказанные мне в самолёте.

      Но как она могла знать, что я увижу двойника Сталина?

      Что за странные игры?

      – Товарищ Сталин давно умер,– ответил я, невольно выполняя её просьбу.

      Он нахмурился, а потом, словно услышав нечто смешное, расхохотался.

      – Ты слышал, Молотов? Он говорит, что я умер? А кто это тогда перед ним стоит? Глаз у него, что ли нет?

      Молотов!

      Ну, конечно!

      Один из ближайших соратников Сталина.

      Так вот почему мне показалось знакомым его лицо.

      Вячеслав Михайлович залился тонким смехом.

      – Нынешняя молодёжь,– он вынул из кармана носовой платок и приложил его к уголкам глаз,– совсем берега потеряла! Но ничего, товарищ Сталин, мы это быстро исправим.

      Тот неспешно продул трубку:

      – Быстро не надо, надо качественно. Сегодня пионер, завтра комсомолец, а послезавтра коммунист, строитель светлого будущего.

      Молотов моментально прекратил смеяться и послушно закивал головой:

      – Верно, товарищ Сталин! Сегодня Ваши статьи о воспитании молодого поколения актуальны как никогда!

      Не хватало только, чтобы они перешли к обсуждению многочисленных работ, оставленных потомкам плодовитым лидером большевиков.

      Мысль о том, что это реально может произойти, заставила меня вмешаться:

      – Не хочу показаться невежливым, но, скажите, пожалуйста, кормить будут?

      В этот же момент дверь, из которой вышел генералиссимус, открылась и в зал вошла миловидная женщина с большим подносом в руках.

      Разложив на столе множество тарелок и, поставив графин с красной жидкостью, она быстро удалилась.

      Сталин сел посередине, я оказался по правую руку от него.

      Молотов налил в три фужера.

      По запаху я понял, что это вино.

      – Я не употребляю спиртное,– сказал я,– если можно, пусть принесут сока или воды.

      Они переглянулись между собой.

      – Это прекрасный грузинский напиток,– Сталин поднёс бокал к носу и шумно вдохнул,– он напоминает мне о днях моей молодости, о прекрасной Грузии.

      – Уверен, что так и есть, товарищ Сталин,– ответил я,– но алкоголь мне противопоказан.

      – Болеешь?– участливо спросил он.

      – К счастью, нет, просто придерживаюсь трезвого образа жизни.

      Он прищурился:

      – Это очень похвально и крайне редко встречается в наши дни!

      Женщина принесла графин с соком и чистый фужер, хотя я не видел, чтобы кто-то подал ей знак.

      Из чего я сделал вывод, что наш разговор прослушивается.

      – С Вас тост,– Молотов подмигнул мне.

      Я встал, держа бокал в руке:

      – Честно говоря, впервые нахожусь в такой компании, но с удовольствием пожелаю вам здоровья и многих славных дел!

      Они одобрительно закивали головами, и выпили до дна.

      Еды было немного, но на вкус она оказалась отменной.

      Партийные бонзы быстро расправились с графином, в котором, на мой взгляд, было не меньше двух литров.

      Женщина принесла второй.

      – Говорят,