Старомодная девушка. Луиза Мэй Олкотт

дорогая, мне очень нравится, – простер к ней руки отец, и она, мигом забыв, что подобные нежности взрослым девушкам не пристали, запечатлела у него на щеке поцелуй.

      Миссис Шоу в свойственной ей манере тоже была привязана к Полли. Кто еще, кроме этой девочки, мог в периоды частых ее недомоганий так весело и с такой заботой откликаться на ее раздраженный зов и исполнять множество ее требований и поручений. Полли часами читала ей вслух, занимала ее разговором и по первому требованию отыскивала одну из ее бесчисленных шалей, которые та меняла по многу раз в день.

      Ну и конечно же бабушка души не чаяла в гостье. Ведь Полли не просто наносила ей визиты вежливости, а с удовольствием проводила время в ее старомодных комнатах, осваивая искусство самого разнообразного рукоделия или просто наслаждаясь беседой с ней. Пожилая леди впервые за много последних лет вновь начала ощущать себя нужной и интересной кому-то, а с этим жизнь ее обрела давно утраченную насыщенность.

      С Томом по-прежнему складывалось сложнее. То он вел себя с Полли очень по-доброму, то вдруг принимался дразнить ее и пугать, и ей было всегда неясно, что за причина превращает этого мальчика из ее друга, с которым так хорошо и весело проводить время, в подлинное стихийное бедствие. Порой спокойная полоса длилась достаточно долго, и Полли уже готова была подумать, что он стал другим, но потом он снова принимался за свое. Какое-то время спустя она просто махнула рукой на все его выверты, однако по-прежнему оставалась к нему участливой, ибо попросту не могла поступать по-другому, если видела, что способна кому-то помочь.

      – Что это с тобой? Урок слишком трудный? – осведомилась она как-то вечером, покосившись на ту часть стола, где сидел мрачный Том, окруженный потрепанными учебниками.

      В глазах у него застыли уныние и растерянность, и он с такой силой сжимал себе голову, вздыбив пальцами и без того вечно взъерошенную шевелюру, будто боялся, как бы без этой страховки она не лопнула от неимоверного напряжения.

      – Слишком трудный? – взвыл в ответ он. – Да мне какое дело до этих древних карфагенян! Регул был, конечно, славный полководец, но он у меня уже в печенках сидит! – И Том врезал в сердцах кулаком по хрестоматии Харкнесса для чтения на уроках латинского языка.

      – А мне латынь нравится, – улыбнулась Полли. – Я с удовольствием занималась ей вместе с Джимом. Покажи-ка, что там у тебя за текст. Вдруг я сумею помочь тебе, – предложила она после того, как Том, промокнув платком распаренное лицо, освежил себя щедрой порцией арахиса.

      – Ты? Да девчонки вообще ничего в латыни не смыслят, – бросил презрительно Том.

      Полли давно успела привыкнуть к подобному проявлению благодарности и признательности с его стороны, а потому, ничуть не обидевшись, глянула на замызганную страницу латинского текста, посредине которого Том застрял, и так хорошо начала читать его, что пораженный мальчик, забыв об орехах, уставился на нее и с изумлением слушал, пока она не умолкла.

      Восхищение, впрочем, недолго