Эвакуация. Алексей Вениаминович Сидоров

факта гибели «объекта». Посмотрел на видеокамеру, приделанную к шлему убитого противника, и одним движением ноги растоптал ее:

      – Ублюдки! Наблюдают за нами.

      – И за мной тоже? – испугался Пух.

      Кивнул.

      – Вот ч-черт! Черт-черт-черт! И ч-что те-теперь? Меня то-тоже грохнут, да?

      – А я тебе предупреждал – не стоит сюда являться. А ты приперся.

      – Ну, т-так бы-был же п-повод…

      Ничего не ответил, сжал губы.

      – Х-хоть бы спа-спасибо мне с-сказал – о те-тебе же з-заботился. И-информацию при-принес, – обиженно забурчал толстяк.

      – Спасибо! – брякнул я. – Только наверняка это за тобой хвост – ты их и привел.

      – Я?!

      – Ну а кто?! Я, что ли?! Я тут пять лет кантовался – и ничего. А потом являешься ты, и – бум!

      Слова смешались с реальным грохотом взрыва – нас отбросило от стены. Сверху посыпались ломаные доски. Крыша рушилась прямо на нас.

      – Живой? – позвал я Пуха.

      Толстяк выплюнул изо рта щепку:

      – Да, хотя пи-питание у вас т-так се-себе!

      – Нашел время жрать! – Я «зарядил» стрелу с увесистым треугольным наконечником.

      – Эт-то что?

      – Ответочка!

      Пустил стрелу в шарахавшиеся между елок тени.

      Бах!

      Из леска послышались мат и стоны раненых.

      – То-то, блин! – сказал я, когда по нам начал работать пулемет. – Черт, крупный калибр!

      Пух испуганно оглянулся – выхода из избушки нет. Если не пули нас убьют, то рухнувшая крыша точно. А противник, судя по всему, оставив попытки взять Берлогу с наскока, решил нас просто расстрелять из безопасного укрытия.

      Пустил стрелу в огромную тень, которая вдруг вынырнула из просеки и превратилась в бронетранспортер. Только сейчас услышал рык двигателя и стало понятно, откуда взялся крупный калибр.

      – Ч-черт! У них бэтээр! – Я упал на пол, а в это время очередь прошла над головой, прошив стену от края до края.

      – С-сокол, что-что д-делать будем?

      Вместо ответа свистнул. Долго и протяжно.

      – Ты что, ре-решил за-засвистеть их до с-смерти? Как С-соловей-ра-разбойник, да-а? – сострил толстяк.

      – Типа того!

      За окном мелькнула еще одна тень – по округе разнесся рык. Но уже зверя, а не двигателя машины.

      – А теперь быстро – за мной! – скомандовал я, увлекая Пуха к двери.

      – Ту-туда? Но т-там же…

      Толстяк не успел договорить – застыл у двери, раскрыв глаза от ужаса.

      Огромный медведь-мутант. Прямо у порога. Глаза монстра горели злостью, а шерсть вся в снегу и… крови. Под ногами у мутанта бился в агонии военстал, у которого по спине протянулись длинные кровавые полосы, словно со сталкера, как с апельсина, хотели снять кожуру.

      Пахнуло так, будто военсталы заодно с дверью взорвали и помойку.

      – Ту-тут это… – начал Пух.

      – Знаю! – сказал я и ловко запрыгнул на медведя. Протянул руку толстяку: – Быстрее, залезай!

      Толстяк не сразу сообразил, что надо делать. Застыл с отвисшей