Эвакуация. Алексей Вениаминович Сидоров

покачал головой. – Ясно! Может, и не стоит тогда?!

      – Но т-там ведь…

      – Что там? – Я едва сдержался, чтобы не стукнуть кулаком по столу. – Я уже пробовал. Дважды! И все два раза – псу под хвост. Ничего. Абсолютно. Только дополнительный геморрой, если это вообще можно так назвать.

      Непроизвольно коснулся правого бока. Там, под рубашкой, заныл шрам от пулевого ранения – как раз последствие прошлой попытки докопаться до правды.

      – Не-е… – прошептал я. Налил себе чаю, а до кучи – Пуху. Тот удивился щедрости – начал жадно пить. – Автобус этот – блин, он как призрак. Приезжает, когда ему надо, и уезжает тоже…

      – Не-не п-просто уезжает, – напомнил Пух.

      Действительно, «не просто». Если так можно назвать исчезновение целого лагеря – всех сталкеров вместе с торговцами и начальством.

      – Опять все пропали?

      – Д-да, – кивнул Пух. – Будто ис-испарились. Р-раз – и н-нету. Та-такое чувство, что прилетела та-тарелка инопланетянская, врубила л-луч – и ра-разом всех за-засосала к себе.

      – И ты веришь в такую чушь?

      – П-поверил бы, если бы не а-автобус…

      «Тот самый, – добавил я про себя. – Тот самый».

      После выпуска из детдома я сразу отправился в Зону – только там мог понять, как найти папу и сестру. Найти зацепки. Но автобус, на котором родные должны были эвакуироваться из Припяти, словно канул в Лету. Исчез, так и не доехав до Киева.

      – Если бы не автобус, – тихо повторил я. – А может, и нет никакого автобуса, а?

      – Да-да как нет-то? Ты же с-сам го-говорил…

      – Может, просто придумал все. Принял бред за реальность.

      – Н-но ведь но-номер с-совпадал, марка… Т-три де-девятки. Здесь та-такой же.

      – Снова будто горевший?

      Пух кивнул.

      – Слушай, может, они просто сгорели… Ну, не знаю, попали в аварию на трассе. А этот… тот автобус, который является раз за разом, всего лишь призрак. Отражение.

      Пух не знал что сказать – даже баранка застыла в руках.

      – С-слушай, де-дело твое, конечно, – произнес он. – Но да-даже ес-сли это п-призрак – неуж-ж тебе не ин-интересно, что с-стало с родней?

      Еще бы – конечно, интересно. В отличие от сверстников, у которых хотя бы были живые родители, пусть и не живущие с ними, у меня никого не было. Мать умерла почти сразу после родов, когда узнала про пропажу автобуса, в котором ехали дочь и муж. Меня, еще неразумного малыша, сперва забрали к себе дядя с тетей, а позже пристроили в детдом. Приличный, но все равно… Одиночество всегда было моим спутником. Везде и всюду. Всю жизнь!

      Поэтому и хотел если уж не найти папу с сестрой, то хотя бы узнать, где их могилки. Чтобы прийти и поклониться. Всплакнуть, на худой конец. Выплеснуть скопившуюся боль.

      – Я пытался… Четырежды.

      – Д-да, и-именно. Четыре!!! Те-тебе не кажется с-странным, что все по-повторяется раз в несколько лет. Эт-то же – как в фи-фильмах ужасов… То-только круче!

      – Ну ты скажешь, конечно…

      – А че-чего?! Так ведь о-оно и есть. С-сам по-подумай!

      – Это ничего не значит…

      А что я еще