Неграмотная, которая спасла короля и королевство в придачу. Юнас Юнассон

по стране, но предпринять так ничего и не сумел. И уже начал отчаиваться и подумывал, не перейти ли взамен попыток повлиять на общественное мнение к радикальным действиям. Ведь жирная королевская задница сидела теперь на троне крепче, чем когда-либо.

      – Бросил бы ты эту затею! – предложила Хенриетта.

      – Ну вот, опять у тебя негатив, дорогая. А чтобы забеременеть, говорят, важен позитивный настрой. Кстати, я читал, что тебе нельзя пить ртуть, на ранней стадии беременности она вредна.

      – Ртуть? – удивилась Хенриетта. – С какой стати мне пить ртуть?

      – Вот и я о том! И не употребляй в пищу сою.

      – Сою? А что это?

      – Не знаю. Но в пищу ее не употребляй.

      В 1960-м Ингмар почерпнул новую идею насчет зачатия. Правда, представляя ее Хенриетте, он немного смутился.

      – Ну, если ты встанешь на голову, когда мы… это самое… тогда сперматозоидам будет проще…

      – На голову?

      Хенриетта поинтересовалась, не тронулся ли муж умом, однако спохватилась, что это опасение ее уже посещало. Но как бы то ни было. Попытка – не пытка. Она уступила.

      Что еще удивительнее, эта нелепая поза сделала сам процесс куда приятнее, чем обычно. Любовное приключение сопровождалось радостными возгласами обеих вовлеченных сторон. Более того, когда оказалось, что Ингмар еще не спит, именно Хенриетта предложила:

      – А неплохо получилось, милый! Может, еще разок попробуем?

      Ингмар удивился, что еще не заснул, но, взвесив предложение, сказал:

      – Черт с ним, давай!

      В этот ли вечер или следующий, уже не узнать, но спустя тринадцать бесплодных лет Хенриетта наконец забеременела.

      – Хольгер, мой Хольгер, ты уже на подходе! – воскликнул Ингмар, обращаясь к ее животу, как только узнал новость.

      Хенриетта, достаточно знавшая о цветочках и пчелках, чтобы не исключать и Эльсы, вышла на кухню выкурить сигарету.

• • •

      В последовавшие месяцы Ингмар резко активизировался. Каждый вечер он зачитывал растущему животу Хенриетты эссе Вильхельма Муберга «Почему я республиканец». Во время завтрака он делился с Хольгером свежими республиканскими соображениями, сообщая их через пупок жены. Например, досталось от него на орехи Мартину Лютеру, полагавшему, будто «мы должны бояться и любить Бога, чтобы мы не презирали и не прогневляли родителей и господ своих».

      В рассуждениях Лютера имелось как минимум две нестыковки. Во-первых, насчет Бога, которого народ не выбирал. И которого невозможно свергнуть. Можно, конечно, перейти в другую веру, если хочется, да только все боги, похоже, один другого стоят.

      Во-вторых, что мы не должны «прогневлять господ своих». Что это за господа такие и с чего вдруг нам нельзя их «прогневлять»?

      Хенриетта редко встревала в монологи Ингмара, обращенные к ее животу, разве что прерывала их, когда на плите начинала пригорать еда.

      – Подожди, я еще не все сказал, – говорил на это Ингмар.

      – Но это же овсянка, –