Вечный двигатель. Виктор Брусницин

состоялось лето, расположился отличный будничный вечерок. В трехкомнатной среднего достоинства брежневке в меньшей комнате разместился Вадим с пятнадцатилетним сыном. Ковырялись в механизмах.

      – Мамулю, Тёмыч, мы умоем, – вставая со стула и разминая плечи, мечтанул Вадим. – Она гримасы на наши дела строит, а мы почистим.

      – Я, пап, в интегнете высмотгел, – детским баском, симпатично картавя, не возразил Артем. – На западе теогия одна моду набирает – женщина не человек вовсе.

      – Ну, это дела старые – святоши в древние года даже библию под это дело способили.

      В дверь незамедлительно всунулась строгая рожица Насти, десятилетней что-нибудь девчушки:

      – Я маме и сообщу, ей по должности надо знать!

      – Хак… – любовно усмехнулся Вадим, Артем воздел очи к небесам – «Господи, где ты был, когда их создавал», читалось в жесте.

      Пришла Ирина. С порога напомнила субординацию:

      – Вадик, ты дома?.. – Мазнула взглядом вешалку, настойчиво распорядилась: – Вади-ик! Срочно сбегай за хлебом – я забыла купить.

      Вадим показался из комнаты, поинтересовался:

      – Почему я? Артемка, в конце концов.

      Освоив тапки, Ирина с пакетом прошла на кухню, произнесла с немилосердным выражением лица:

      – С этим гражданином будет особый разговор!

      Тотчас на сцене обнаружилась Настя, цвела улыбка:

      – Мамуля, приветик!

      – Дочик… – погружаясь во чрево кухни, бросила Ирина.

      Чопорный взгляд Насти в мужские частности не скрывал внутреннего ликования.

      Папаша размышлял. С одной стороны хотелось амортизировать тяжесть неизвестного проступка сына, с другой – чревато.

      Выйдя из подъезда, Вадим столкнулся с пожившим, обтрепанным дядей.

      – Наше вам! – весело протянул руку.

      – Заметь, Вадим, – возмущенно тряс ладонь сосед, – третью игру подряд наши выигрывают! Центральный стадион, двадцать тыщ народу, не хухры! Полсезона на Уралмашевском сливали – о чем городские головотяпы думали?

      – Подозреваю, дядь Леша, изгаляется Моссад, – улыбался Вадим, вполоборота отходя.

      Дядя Леша недоверчиво смотрел на Вадима, неуверенно произнес:

      – Причем тут самосад? Спортсмены не курят.

      – Странные люди, однако, эти спортсмены, – отзывался Вадим уже на расстоянии.

      Дядя Леша на мгновение замер, задумавшись, озадаченный медленно тронулся в подъезд.

      Вадим подошел к вывеске «Всегда свежий хлеб». Через окно мини-пекарни происходила реализация. Нынче состоялась очередь человек в восемь (из мужского – один интеллигентного вида старичок). Вадим беззаботно пристроился.

      Прелюдия, однако, длилась недолго, зигзагами приблизился непотребного состояния и вида верзила. Подойдя, основательно остановился перед устьем очереди – размашисто колебался – укоризненно наладился смотреть в аккуратную мадам, сложившую руки с сумкой внизу живота. Мадам, коротко бросив на товарища взгляд и тут же равнодушно