По дороге в вечность. Дж. А. Редмирски

потом звук открываемого замка. Эндрю вернулся. Я подбегаю к двери, прыгаю на него, обнимаю, обвиваю ногами его талию и крепко целую. Ногой он шумно захлопывает дверь и тоже обнимает меня. Все это время мы не размыкаем губ.

      – Ты что? – наконец спрашивает он, прекращая поцелуй.

      – Это я от волнения.

      Ямочки на его щеках становятся еще глубже.

      Рук я не разжимаю. Эндрю несет меня через гостиную в кухню.

      – Жаль, я не могу пораньше отвезти тебя домой, – говорит он, укладывая меня на барную стойку.

      Мои ноги задраны. Эндрю встает между ними, бросая ключи.

      – Только давай без приступов вины, – говорю я, чмокая его. – Если я задержусь в Северной Каролине, то обязательно начну скучать по Техасу.

      Эндрю улыбается, но чувствуется, мои слова не убедили его.

      – Ты не торопись с принятием решения, – говорит он. – Но я очень хочу, чтобы ты выбрала, где мы будем жить. И не надо из-за меня выбирать Техас. Я люблю маму, но у меня не будет такой тоски по дому, как у тебя.

      – Откуда ты знаешь?

      – Я ведь успел пожить самостоятельно. А у тебя, пока ты не уехала из Роли, такого шанса не было. – Он улыбается, тихонечко делает шаг назад и добавляет: – И потом, у тебя сильно повышен гормональный фон. Он действует на психику и все такое. Я не буду перечить твоим словам и выполню все, о чем ни попросишь. Не собираюсь с тобой спорить.

      Игриво пытаюсь лягнуть его, но промахиваюсь.

      Эндрю наклоняется ко мне, задирает рубашку и прижимается теплыми губами к моему животу.

      – А что скажет Билли Фрэнк? – спрашиваю я. – Если ты снова покинешь его, он тебя больше не возьмет.

      Эндрю смеется и идет к кухонному шкафу. Я поворачиваюсь, чтобы видеть его. Теперь я сижу на кромке, болтая ногами.

      – Билли Фрэнк – мой давнишний босс. Мы впервые встретились, когда мне было шестнадцать, – говорит Эндрю, доставая пачку хлопьев. – Мы с ним, считай, как родственники. Это тебе не какая-то там тупая работа, на которую можно взять кого угодно.

      – А почему ты этим занимаешься?

      – Чем? Ковыряюсь под капотами чужих машин?

      Я киваю.

      Эндрю заливает хлопья молоком и убирает бутылку в холодильник.

      – Люблю возиться с машинами. – Он набивает себе рот размякшими хлопьями. – У меня это что-то вроде хобби. И потом, люблю, когда денежный ручеек течет в банк.

      Я ощущаю себя девчонкой-подростком. У меня нет работы. Эндрю, как обычно, улавливает мои чувства. Он прожевывает еду, потом говорит, тыча ложкой в мою сторону:

      – Не надо так.

      С любопытством смотрю на него, делая вид, будто не догадываюсь, как быстро он меня раскусил.

      Эндрю сидит рядом со мной, упираясь ногами в блестящие металлические кружки стоек, которыми стол крепится к полу.

      – Ты понимаешь, что ты тоже работаешь? – спрашивает он, искоса поглядывая на меня. – В тот вечер, когда мы выступали в баре «У Леви», мы огребли четыреста баксов. Четыреста баксов за вечер,