Архимаг ее сердца. Оливия Штерн

желудок болезненно скрутило – так, что если бы она не была голодной, то уже бы стошнило.

      – Ваше высочество!

      На плечи легли чьи-то прохладные пальцы, но Алька упрямо задергалась, пытаясь сбросить чужие руки. Почему ее не могут оставить в покое? Зачем трогать, когда ее, по сути, нет больше?

      – Вам нехорошо? Я позову лекаря!

      – Не надо, – промычала она, – не надо…

      Лекарь тут не поможет, когда сердце выдрали и растоптали, заставляя истекать кровью.

      Как с этим жить дальше? Она не знала. И надо ли вообще, жить?

      – Его величество повелитель Сантор распорядился, чтобы я помогла вам одеться, – спокойно прозвучало над головой, – вы позволите вам помочь?

      – Не хочу, – Алька вяло сопротивлялась, – ничего не хочу, оставьте меня.

      – Ну, хорошо, ваше высочество. Я принесу вам теплого молока с медом.

      – Не надо!

      И она уткнулась лицом в ладони, все еще отворачиваясь к стенке.

      Не хочет она ничего. Ни одеваться, ни молока. Вообще ничего…

      Наверное, если бы была такая возможность, повернула бы время вспять. И рассказала бы Мариусу про кальхейм, и о том, что именно делал в Эрифрее Кьер. И заставила бы себя просто слушать Мариуса, просто… верить ему, не взирая ни на что. Тогда… ничего бы не было. Они бы вместе засыпали и просыпались. Она бы обнимала его, терлась щекой о колючую щетину, вдыхала бы такой близкий, такой родной запах кофе, горького шоколада и старинных книг.

      «То, что мы называем судьбой, является следствием наших ошибок», – вспомнилось некстати.

      Теперь… ешь то, что заслужила, Алайна Ритц. Выкарабкивайся из этой ямы, обдирая пальцы в кровь, скуля от боли и острого, режущего как нож, одиночества.

      Стукнула дверь. Служанка ушла. Еще несколько минут Алька лежала в полной тишине, возя пальцем по трещинкам в штукатурке. Потом за дверью послышались голоса, один из них был мужским, другой – высоким, женским. В комнату снова вошли, уже двое.

      – Ну, и что это все значит?

      Алька усмехнулась. Этот низкий голос с рычащими нотками невозможно не узнать. Она медленно повернулась на кровати и сказала:

      – Здравствуйте… ваше величество.

      – А еще я твой отец, – хмуро сказал Сантор, подходя ближе.

      Он подвинул себе стул и сел – рядом с кроватью, так, что Алька могла протянуть руку и коснуться его.

      Она невольно разглядывала Сантора, ведь еще не встречалась с ним после того, как пала Пелена, и все проклятья развеялись.

      Сантор… стал человеком.

      Высоким, статным мужчиной, с шевелюрой, черной как вороново перо, смуглым, с черными глазами, густыми бровями. Впрочем, рост и сложение не изменились, он ведь и был таким. Только теперь крыльев не стало и, верно, поэтому Сантор не выглядел подавляюще-огромным. Просто крупный мужчина средних лет. И в черных волосах, собранных в недлинную косу, поблескивают серебряные нити.

      Одежда осталась прежней. Свободная туника с замысловатой драпировкой, синий шелк, золотое шитье. Алька невольно метнула взгляд на служанку, что тенью замерла в углу комнаты. Та