Монета Рюрика. Приключения дилетантов. Андрей Робертович Лифке

вылазки, Гога вдруг резко остановился и, глядя куда-то вбок, пронзительно и противно, как сойка, вскрикнул:

      – Где мы?!

      «Кукухой, что ли, Гога поехал?», – подумал товарищ испугано. Однако вслух этого тревожного предположения высказывать не стал, а ответил:

      – Как где, Гога? У рощи. Дома уже почти.

      Гога молча схватил друга за рукав и потащил с просёлка к придорожному бугорку, силком усадил на траву и заорал:

      – Вспоминай, Витёк! Вспоминай!

      – Да чё вспоминать-то? – в ответ тоже заорал Магога.

      – Вот здесь мы тогда сидели, на этом бугре, вот здесь. Так же? – продолжал допытываться Гога. – Бабымашину пили, помнишь? Профессора помнишь с бородой? Который показывал, где что было, ну? Ну?!! Где что было, я тебя спрашиваю?!

      Магога собрал на лбу морщины, напрягся и призадумался. Как уже было сказано, думал он не то чтобы очень прытко. Но помнил хорошо. Неуверенно принялся перечислять, рукой определяя направления:

      – Кажись, тама была дорога разбойная с товарами, тама – храм стоял, который потом на кирпичи разобрали. Где сидим – часовня царская была…

      – А вон там, наискосок, – что было? Что тот мужик нам про решётки на окнах рассказывал?

      – А там… А что там? А-а -а…

      Глава 3

      – Догадался, значит. Сразу понял, что въедливый ты, не то что дружок твой олух! Ну да он такой тебе и нужен. Ты – мозги, а он – руки с лопатой, – бурчал бывший директор музея, а ныне архивариус-надомник Кузьма Никитич, отыскивая что-то на одной из многочисленных книжных полок, собственно, составлявших стены крохотной его комнатёнки. – И не спорь! Будь вы оба такие умные, добром бы не кончилось. А и всё одно – не добром кончится, – продолжал кликушествовать старик, шаря по полке левой рукой. Правая, заметно было, плохо слушалась. – Знал, что явишься к старой музейной крысе. На вот, читай. Здесь читай, с собой не дам.

      С этими словами Никитич достал из толстой папки прозрачный файлик с двумя всего листочками. Из которых Гога узнал, что Киселевский банк был единственным сельским кредитным учреждением в губернии, и всего таких в Российской империи было раз-два и обчёлся. Банки в империи рассредоточены были, как, впрочем, и сейчас, по городам.

      Прочитанное дед прокомментировал и дополнил в том духе, что в Киселёво банк появился, потому что мастеровые мужики, несмотря на дальность расстояния, сто с гаком вёрст, работали на императорском казённом оружейном заводе и зарабатывали хорошо. Не всё пропивали. Оставалось, что в банк положить.

      – Ну, прям как наши сейчас в Москве. Вахтовали, значит? – хмыкнул Гога, тоже собиравшийся заняться отхожим промыслом.

      Далее было пропечатано про то, что банк просуществовал до 1917 года, во время Первой мировой войны оказывал существенную поддержку Германскому фронту, а с приходом к власти большевиков национализирован. Точка.