Прикосновение к любви. Leon Rain

около пятидесяти, и три женщины. Одна помоложе, но совсем несимпатичная, с выпуклыми глазами и двумя неровно заплетёнными косами, и ещё две, они возрастом старше матери Максима. Ну о чём здесь можно говорить? Ну вот как в этом санатории отдыхать? Ах, да, он приехал подлечиться, только это и останавливало от желания взять чемодан (который, кстати, после завтрака следовало отнести в камеру хранения, оставив в комнате только самые необходимые вещи) да уехать на вокзал.

      В алюминиевой миске шесть варёных яиц, в корзиночке нарезанный хлеб, по два кусочка на человека. В эмалированной формочке кусок жёлтого масла, рядом тупой нож для намазывания. Три официантки неспешно плыли по столовой, качая полными бёдрами и разнося тарелки с пшённой подслащённой кашей. За чаем каждый вставал самостоятельно к столу в конце зала. Там с самого начала завтрака была очередь и слышались недовольные голоса спорящих. Горячие стаканы с чаем несли, спешно меняя руки, ибо долго никакая рука не могла выдержать прикосновение к раскалённому стеклу. Джентльмены, по незнанию предложившие сидящим рядом с ними дамам доставить им чай, на следующий день такую ошибку уже не совершали, памятуя об ошпаренных пальцах. Иногда кто-то не выдерживал и ронял стакан на пол, проходя мимо чьего-то стола. Несознательные дядьки и тётки недовольно морщили носы, вытирая ноги, облитые горячим чаем. Некоторые даже высказывали свои пожелания пролившему.

      Максим решил эту проблему по-своему. Расстегнув рубашку и представив на обозрение общественности свой худой живот, он краем ткани обхватил стакан и таким образом донёс его до стола. Люди позавидовали молодости и бесшабашности, но никто так и не решился повторить его подвиг. Максим разомлел от оказавшегося довольно сытным завтрака и вышел из столовой. Так, сейчас чемодан в камеру хранения, потом в десять тридцать у него встреча с врачом для назначения курса лечения, а перед обедом сбор у библиотеки и беседа с воспитателем. Так, пиджак оставлять или в камеру хранения? Лучше оставить, кто его знает, как здесь будет вечерами. Зонтик пока на хранение, спортивную форму и смену белья в тумбочку, всё остальное можно относить. У камеры хранения очередь. Чёрт побери! Куда он попал? Здесь можно куда-нибудь попасть без очереди? Кладовщик нацепил бирку с написанными Максимом именем, фамилией и номером комнаты и исчез с его чемоданом. Возле кабинета врача, к которому определили Максима, тоже очередь. Правда, здесь никто не толкался, после завтрака все стали более приветливыми.

      – Можно?

      – Да. Проходите, садитесь. Та-ак, вот ваша карточка, давайте ваше направление. Так, язва двенадцатиперстной, дуоденит, повышенная кислотность. Как самочувствие? Нормальное? Хорошо, давайте я вас послушаю и пропальпирую. Дышите, ещё, хорошо. Сейчас наберите полную грудь воздуха и не дышите. Хорошо, можно выдохнуть. Ложитесь на кушетку. Здесь больно? А здесь? Напрягите живот, расслабьте. Можно одеваться.

      Дверь открылась, и в кабинет вошла женщина в возрасте шестидесяти лет в белом