Мотылек. Анна Владимировна Рожкова

заснеженных деревьев, лежало зеркало озера, превращенное стараниями падких до развлечений мюнхенцев в каток, по ледяной глади которого скользили взрослые и дети.

      Наталья тут же схватила Максима за руку и потащила его к катку.

      – Давай прокатимся, – с энтузиазмом предложила она.

      – Давай, – посмеиваясь, согласился Максим.

      Они сели на лавочку и, дружно натянув взятые на прокат коньки, с опаской ступили на голубой лед. Наталья раскинула руки и устремилась вперед, рассекая наточенными лезвиями гладкую поверхность замерзшего озера. Максим не был так проворен, как легкая жена, но тоже старался не ударить в грязь лицом.

      – Догоняй, – озорно кричала Наталья, разгоняясь.

      – Ну, заяц, погоди, – отвечал Максим, пытаясь хотя бы не отставать, не то, что догнать.

      Наталья заливисто смеялась, останавливаясь в ожидании Максима, а потом выскальзывая чуть ли ни у него из рук.

      Запыхавшиеся, раскрасневшиеся и ужасно счастливые, они сдали коньки и, уставшие, отправились в отель.

      ***

      Наталья лежала, прижавшись к теплому боку мужа. Так, наверное, чувствуют себя младенцы, когда их грубо вырывают из теплой и надежной утробы матери в суровую действительность. Хотелось, свернувшись калачиком укрыться в надежных стенах.

      – Только мне так хреново? – спросила Наталья мужа.

      – Не только, – откликнулся Максим.

      Шумно выдохнув, словно ныряльщик перед прыжком, Наталья неохотно встала и поплелась в ванную.

      Приняв душ и позавтракав, она уютно устроилась на диване и, накрывшись пледом, принялась штудировать контракт. Из соседней комнаты раздавались «Времена года». «Плохой знак», – подумала Наталья, поднимаясь и разминая затекшие от долгого сидения мышцы.

      – Есть будешь? – спросила она, подождав, пока он закончит играть.

      – Буду, – буркнул Максим.

      Сварганив на скорую руку салат из так называемых свежих овощей с восковым видом и водянистым вкусом и разогрев в микроволновке рыбу с гарниром из риса, предусмотрительно оставленные в холодильнике помощницей по хозяйству (слова «домработница» Наталья всегда сознательно избегала), Наталья крикнула:

      – Максим, иди есть.

      Понурые и невеселые, они сели за стол, вяло пережевывая пищу.

      – Кстати, я просмотрела контракт, – вспомнила Наталья.

      – И что скажешь? – отозвался Максим.

      – Все нормально, пару пунктов я немного изменила, но если немцы не согласятся с изменениями, можешь оставить как есть.

      – Угу, – проговорил Максим, задумчиво поглаживая подбородок.

      – Что-то не так? – обеспокоено поинтересовалась Наталья.

      – Да все Володя из головы не идет. Странно, что он мог делать в Мюнхене?

      – Да, мало ли, – пожала плечами Наталья. – Забудь.

      – Может, ты и права, – все так же задумчиво отозвался Максим.

      ***

      Примостившись на светлом диване в углу погруженного в полумрак кафе, Наталья медленно тянула через соломинку разноцветный