.

вопросы.

      – Не менее странные, чем вы все, – парировала я.

      – Ты действительно не помнишь ничего?

      – Нет, а должна? У меня после этой ночи вообще ощущение, что я во сне. Не помню правда, спала ли я во сне или нет.

      – Не сон это, – грустно сказал Знат, доломал веточки и выкинул подальше от забора. Потом засунул руку в карман, достал из кармана какой-то камень с дыркой, повесил на оставшиеся веревки и сунул мне.

      – И что это?

      – Речная галька, знающие верили, что она может защитить от беды.

      – И как? Защищала?

      – Не знаю, у них ее не было.

      С этими словами он развернулся и пошёл в сторону дома. Я осталась стоять за забором и смотреть на гальку в руке. В какой-то момент мне показалось, что камень удлинился. Я моргнула, ничего не произошло.

      Знат что-то знал, знал куда больше Фомы и Юры. Он словно играл по правилам этого мира. Мира, в который меня засунули, хотя я этого не желала. Из леса запахло болотом, и я поскорее пошла к дому.

      Итак, я проснулась в том же вагоне, где заснула, на своей конечной станции. Рядом три человека, которых я никогда не видела, абсолютная разруха и ожидание тьмы, которое стало частью этого мира.

      Я споткнулась о кочку, чуть не уронила камень, обернулась и заорала. На меня из лесу смотрело жуткое существо с обвисшими веками, оно открыло рот и что-то мне сказало. Но я не услышала ни слова. На вопль никто не вышел, я будто не орала во все легкие, срывая горло. Замолчать получилось только когда я упала, поскользнувшись и больно ударилась о землю. Существо исчезло. Горло саднило, а в ушах звенело.

      В доме все шло как обычно: Юра воевал с печью, Фома обнимался с топором и Знат читал старую газету.

      – Вы ничего не слышали? – сипло спросила я.

      – А что мы должны были услышать? – подал голос Юра.

      – Ну, крики, – неуверенно сказала я.

      – Слышали, – хохотнул Юра, я нахмурилась, – под крышей всю ночь чайки кричали.

      – Ага, чайки, – отозвался Фома. – Одна чайка, которая никак не могла заткнуться до рассвета.

      Юра пропустил это замечание мимо ушей.

      Получается, меня никто не слышал. Это было странно, жутко и очень неприятно. Остался только Знат, но он ничем не выдавал себя, сидел и читал газету.

      – Ты тоже ничего не слышал? – я села рядом и заглянула в газету.

      Знат внимательно посмотрел на меня.

      – Кого ты видела?

      – Я тебе сейчас лицо откушу! – прорычала я, сама не от себя не ожидая. Можно долго испытывать чужое терпение, и в один прекрасный момент оно закончится. Можно долго водить человека загадка далеко да около, и в один прекрасный момент ему это надоест.

      Знат засмеялась, громко, привлекая к себе внимания, аж до икоты. А потом успокоился так же резко, как завёлся.

      – Так кого ты видела?

      – Понятия не имею, – злобно ответила я. – Но я испугалась, а ко мне никто не вышел. А если бы на меня напали?

      – На территорию никто из темных всяких зайти не может, а с речной галькой