Дорога в Китеж. Борис Акунин

бровями стал кидать ножи в деву, наряженную пажом. Публика смотрела внимательно – не столько на втыкающиеся в деревянный щит ножи, сколько на пышные формы девы, затянутой в тонкое трико.

      – Я бы такой тоже закинул, – мечтательно сказал Михаил Гаврилович.

      – После тоста о Лидии Львовне попрошу от подобных реплик вз…воздержаться, – запротестовал Воронцов, не сразу справившись с трудным словом.

      Вдруг ударила барабанная дробь. Дева завизжала, закрыла ладонями глаза. Новый Вильгельм Телль торжественно водрузил ей на темя яблоко, отступил на десять шагов и, зловеще гримасничая, вынул из-за пояса большой дуэльный пистолет.

      Барабан умолк. Зрители заинтересованно притихли.

      Ба-бах! Слегка качнулась люстра над сценой. Стрелок переосторожничал – пуля ударила в щит на вершок выше яблока.

      Пока Вильгельм Телль перезаряжал свое оружие, снова зарокотал барабан. Дева стояла неподвижно, воздев очи к потолку и молитвенно сложив руки.

      – А смешно будет, если усатый влепит этой шалаве заряд прямо в лоб, – заметил жестокосердный Арамис.

      – После тоста о Лидии Львовне попрошу от подобных реплик воз-дер-жаться, – повторил Эжен. Его голова клонилась на грудь.

      Вдруг оба подпрыгнули, а Мишель уронил с вилки соленый рыжик.

      Прямо над столом полыхнула вспышка и прокатился грохот.

      Это Адриан Дмитриевич выпалил из маленького пистолета, неизвестно откуда появившегося в его руке.

      Яблоко слетело с головы актерки, в зале закричали и завизжали. Выстрел был поразительный, по меньшей мере с двадцати пяти шагов.

      – Ты свихнулся?! – заорал оглушенный Питовранов.

      – Откуда у тебя пистолет? – спросил Воронин.

      Воронцов же ничего не сказал, потому что не очень доверял своему зрению. Он видел не одного, а двух Ларцевых.

      Адриан Дмитриевич ответил сначала Вике:

      – Пистолет у меня всегда в кобуре на спине. Он называется «заспинник». Видите?

      Встал и повернулся, показывая прорезь посередине широкого сюртука.

      – Браво! Козырной выстрел! – закричали в зале, многие зааплодировали.

      Ларцев немного покачнулся.

      – Да, – обратился он теперь к Мишелю. – Думаю, я немного свихнулся. Это от вина. Вдруг ужасно захотелось выстрелить. И я выстрелил.

      – Но ты же мог ее убить!

      – Никак не мог. Я с такого расстояния по прыгающей белке попадаю.

      Он посмотрел на хлопающую публику и нахмурился.

      – Я выйду…

      И пошел вон из зала, провожаемый криками.

      – Мда, – качнул головой Арамис. – Я ошибся. Он не диковат, а самый настоящий дикарь.

      Вернулся Ларцев нескоро, с мокрыми волосами и бледной физиономией, но совершенно трезвый.

      – Даю в вашем присутствии честное слово, что больше никогда в жизни не притронусь к вину.

      – А я притронусь. Прямо сейчас, – сказал на это граф и тут же исполнил свое намерение.

*