Аллоды. Игра в чертогах смерти. Дмитрий Казаков

а когда извлек его, то в лучах солнца блеснула насыщенная золотыми искрами темно-синяя густая жидкость.

      За это зелье в свое время пришлось отдать колдуну десять полновесных динаров!

      Расин выдернул пробку и, не обращая внимания на болотную вонь из горлышка, опрокинул сосуд. По горлу прокатилось нечто горячее, обжигающее, но в желудок ухнул уже ледяной твердый комок.

      Баньши завопил вновь, по телу прошла волна дрожи, и мир вокруг изменился.

      Мчавшиеся над пустыней полотнища из серого и желтого песка замедлили полет, смерч убавил скорость. Фигура внутри него обозначилась куда отчетливее – похожая на яйцо голова, зубастый рот во всю ее ширину, выпученные глаза цвета обсидиана, тонкие длинные ноги и руки, в одной зажат топор на короткой рукояти, лезвие из светлого металла заляпано черным.

      Сложность с баньши не в том, что они неуязвимы для простого оружия, а в том, что по ним трудно попасть.

      Расин с помощью ускоряющего зелья эту проблему решил.

      Повесив мешок на место, он вытащил из ножен два ножа и двинулся навстречу смерчу. Баньши, обнаруживший, что потенциальная жертва сравнилась с ним в скорости, распахнул пасть.

      Топор взлетел и ударил туда, где только что стоял человек.

      Но Расина там уже не было, он ускользнул вбок и сделал собственный выпад. Выброшенную вперед кисть резануло болью, когда угодил в кокон смерча, но остро заточенный нож достиг цели.

      Лезвие встретило сопротивление, а баньши истошно завопил.

      Хадаганец прыгнул вбок, затем назад, разрывая дистанцию, топор прошел рядом с головой, едва не зацепил плечо. Пригнулся, пропуская тяжелое оружие над собой, и вновь атаковал, и опять удачно, на этот раз резанул баньши по лодыжке, очень похожей на человеческую.

      Вот только из раны потекла не кровь, а зеленая слизь.

      Пустынная тварь остановилась, вихрь из песка, крутившийся вокруг нее, осыпался с мягким шорохом.

      – Задуш-ш-шу-у-у… – прошипел баньши, показывая, что владеет человеческой речью. – Х-хто бы ты ни был!

      Расин на подобных созданий не охотился исключительно потому, что взять с них нечего. Эта плоть выглядит твердой, пока пустынный дух жив, но стоит его убить, как она рассеется дурно пахнущим дымом.

      Выпад, еще один, и топор все же цепляет рукав куртки, ткань расходится с противным треском.

      – Ах-х-х-хр-р-р! – в голосе баньши прозвучало торжество. – Я тебхя-а…

      – А вот это вряд ли, – сказал Расин, воспользовавшийся мгновением, когда противник открылся и остановился, чтобы метнуть второй нож, который до сих пор не пускал в ход.

      Баньши перевел взгляд вниз, обнаружил, что у него из груди торчит черная ребристая рукоятка. Топор выпал из разжавшихся пальцев, тонких и длинных, без следа ногтей, и начал таять, растворяться.

      Вой зазвучал вновь, но на этот раз приглушенно, едва не жалобно.

      А когда он затих, остался лишь упавший на песок нож.

      Расин выждал некоторое время, и только затем осторожно подошел, чтобы забрать оружие. Теперь нужно