Обманутые счастьем. Владимир Нестеренко

давали бесплатный земельный надел после отмены крепостного права: «Дадим тебе столько, сколько пажитей обежишь». Крестьянин бросился обегать земли, уморился. Пот градом с него, а он не останавливается, говоря про себя: «Ещё вон те кустики обегу и баста!» Стал обегать, на последнем сажени упал и умер. «Ну вот, отмеряю тебе три аршина бесплатно, – сказал землемер, – как раз по твоему росту».

      Притчу он рассказывал серьезно во время беседы с вновь прибывшими господами крестьянами по вопросу о размере надела.

      – У нас, господин старшина, по два сына в семьях, хотим, чтоб и на них нарезали землю.

      Старшина улыбнулся, пригладил и без того ровные усы, басисто сказал:

      – Высочайшим повелением даём целинной земли столько, сколько семья может обработать.

      – Пока сыновья малы, десяток десятин с гаком можно обработать, а подрастут, женятся, на этом клине всем не прокормиться, – возразил Степан.

      – Беспокойство ваше, господа крестьяне, понятное. Мы и нарезаем вольно, с запасом на будущее. Но и полой земля десятилетие лежать не должна. Подойдёт срок, прирежем. Документы на наделы дадим надёжные.

      Землемер Путников со щеголеватыми, низкими бакенами и обветренным, загорелым мясистым носом, тоже тряс Евграфу руку, советовал брать усадьбы под жилье и огороды за перелеском, где невысокий увал. Он хорош тем, что пологие скаты чистые от кустарников пригодны для огорода, а в низине близко грунтовая вода. Противоположные скаты также хороши для поселения. Приятели согласились.

      – Коль моей лошади требуется покой, поедем на вашей подводе немедля. Вот только возьму в шкафу карту.

      У землемера, как и у старшины, был отдельный кабинет с огромным столом, подчеркивая солидный вес чиновника в делах волости. Через несколько минут они ехали по торной гравийной дороге на запад и быстро выскочили из деревни. Дальше лежала грунтовка, изрезанная колесами подвод. В двух верстах – перелесок. Он занимал северную сторону плосконосого длинного увала, был густ, но не широк. Здесь можно брать валежник для печки, а также крепкий сухостой. Есть в нём кислица, черёмуха, калина, разные грибы и черемша.

      – Богатство это дармовое, будите вволю брать, но лес беречь надо, относиться к нему по-хозяйски, чтоб долго служил.

      – Хозяйскую руку да глаз всё любит, – согласился с землемером Степан, а Евграф поддакнул, правя своей кобылой, поднимаясь по пологому склону с узкой колеей дороги.

      – Земельные наделы под пашню и покос, где будут, и какие? – спросил Степан.

      – Покосы раскинулись в пойме реки, справа от будущих ваших усадеб. Луга заливные, тучные. Пашня – ближе к таёжке. Там сотни десятин кабинетных земель[1] свободны. Наделяем, как и говорил старшина, сколько семья поднимет целины.

      – Добре! – Евграф сверкнул яркими глазами от утоления заглавного интереса, хлопнув тяжёлой рукой по плечу Степана, повторил. – Добре!

      – Когда ж отмерять

1

Кабинетные земли – личная собственность императора России.