Светлая личность. Илья Ильф

учреждению и гордым своим видом старались показать, что хозяева здесь они. Почтенные же водопоевцы, поблескивая во мгле коридоров лысинами, тоже праздновали победу, считая, что взяла верх их группа.

      Самым главным для них была борьба за власть. То же обстоятельство, что у них была теперь одна работа и одна финансовая часть, волновало их меньше всего.

      Но здесь Шахерезада заметила, что служебный день окончился, и скромно умолкла.

      А когда наступил

      Одиннадцатый служебный день,

      она сказала:

      – И конкуренция, которую Центробуква замыслила искоренить слиянием обоих издательств, разгорелась с новой силой.

      Современные авторы, а равно и авторы, перешедшие от царского режима, в начале реформы сильно опечалились.

      – Были две кормушки, – визгливо восклицали они, – а стала одна кормушка.

      Но время шло, и авторы убедились, что особых изменений не произошло.

      – Были две кормушки, – восклицали они еще визгливее, – и остались две кормушки!

      И во мгле златопоевских коридоров продолжались дикие схватки за обладание авторами. Бывшие водопоевцы считали высшей доблестью перехватить автора в вестибюле и подписать с ним договор именно в той комнате, где сидели они, но никак не в комнате, где заседали бывшие золотолетовцы. Ту же тактику применяли золотолетовцы. И таким образом в объединенном издательстве между двумя точками ежедневно проводились две прямые линии, что со времен Эвклида считалось невозможным. И вот все об этих странных людях.

      Жил в ту пору в Москве писатель Модест Хамяков, автор двух книг, из коих одна – «Бураны» – была издана в тысяча девятьсот одиннадцатом году, другая же – «Буруны» – в тысяча девятьсот двадцать пятом году. Придя к заключению, что читатель соскучился и ждет от него третьей книги, Модест Хамяков пришел в «Златопой» позондировать почву.

      Уже в вестибюле его остановил благообразный старичок, сразу признавший в Хамякове писателя, уцелевшего от старого мира.

      – Модест Львович, – сказал он, – подкинули бы нам полное собрание своих сочинений.

      Хамяков согласился подкинуть. Кстати, собрание сочинений оказалось у него в портфеле. Договорившись с бывшими водопоевцами, Модест направился к выходу, но здесь был обнаружен молодым человеком, который сразу узнал в Хамякове автора, признавшего советскую власть на неделю раньше Мексики.

      – Здравствуйте, товарищ Хамяков, – сказал молодой человек. – Подкиньте нам свои романы для собраньица сочиненьиц.

      – А я уже подкинул, – сказал простодушный Модест. – В бывший «Водопой». Для собраньица сочиненьиц.

      – Здравствуйте! – с горечью закричал молодой человек. – Ведь вы – современный автор и, следовательно, подведомственны бывшему «Лету». Давайте собраньице!

      Собраньице оказалось у простодушного Модеста в портфеле. Книги же, сданные водопоевцам, строгий молодой человек обещал отобрать.

      Тихий Модест засел на своей