Светлая личность. Илья Ильф

исполняемой в клубе водников великорусским оркестром на семнадцати домрах.

      Глава II

      «Воленс-неволенс»

      До самого рассвета невидимый регистратор блуждал по переулкам, настолько отдаленным от центра, что их даже к 1928 году не успели переименовать. Воров он не настиг, да и погоня за гардеробом была уже бесцельной. Пробежав километров шесть, Филюрин сообразил, что призраку одежда не нужна. Однако впереди было худшее – в девять часов предстояло прибыть на службу.

      Следствием этого явилось решение немедленно отправиться к Бабскому и требовать возвращения тела еще до начала занятий в отделе благоустройства.

      Через двадцать минут изобретатель Бабский проснулся от холода. Окно было раскрыто, и утренний ветер сгонял в угол комнаты деревянные стружки, завившиеся колечками.

      – Товарищ Бабский! – услышал изобретатель. – Товарищ Бабский!

      Бабский выпрыгнул из постели и подбежал к окну. Улица была пуста и чиста. Холодная, оловянная роса поблескивала на деревьях.

      – Хулиганы! – крикнул изобретатель, захлопывая окно. – Удивительное хулиганство!

      – Товарищ Бабский, – услышал он за собой, – дело в том, что я был в бане…

      Бабский сел на избрызганный подоконник и изумленно оглядел комнату. В комнате никого не было.

      – Кто был в бане? – тихо спросил он.

      – Я, – ответил стул.

      Тогда Бабский поднялся, на пуантах подкрался к стулу и, насторожив слух, с крайним любопытством спросил:

      – Вы были в бане?

      Но стул не ответил. За спиной изобретателя послышался застенчивый кашель и тот же голос с мольбой произнес:

      – Я с этой стороны, товарищ Бабский. Дело в том, что меня не видно.

      – Кого не видно? – раздраженно спросил Бабский.

      – Меня, Филюрина.

      – Позвольте, почему же вас не видно?

      – Дело в том, что я был в бане, а теперь мне нужно к девяти часам прийти на службу, а меня не видно.

      По мере того как Филюрин вяло и нерешительно выбалтывал подробности своего исчезновения, лицо изобретателя все светлело и оживлялось.

      – Так вы говорите, намылились? – спросил изобретатель, дергая себя за бороду. – С научной стороны это весьма интересно!

      – Вы же поймите, – убеждал Филюрин, – из-за вашего мыла я теперь не могу пойти на службу.

      – А я тут при чем? Вы взяли мой «веснулин» без спроса, но черт с вами. Мне не жалко. Но ведь мыло действовало правильно? Веснушки исчезли?

      – Веснушки исчезли, – искательно сказал невидимый, – но ведь и я тоже исчез, товарищ Бабский. Войдите также и в мое положение.

      В комнате раздалось жалкое стенание.

      – Черт его знает, – задумчиво произнес изобретатель, – я изобрел только мыло от веснушек…

      – Скажите, может быть, вы можете сделать так, чтобы я опять сделался видимым?

      – Так-с, – заметил Бабский, – надо подумать. Вы где сейчас, молодой человек? Если на стуле, то я сяду на кровать, а то вас раздавить