Светлая личность. Илья Ильф

Это никак невозможно! Уволить женщину на восьмом месяце беременности! А Каин в прошлом году такую самую штуку проделал! Ну и дела!

      Глава V

      Юбилейная речь

      В эту ночь Евсей Львович Иоаннопольский спал и видел во сне семь управделами тучных и семь управделами тощих.

      Сон оказался в руку.

      Когда Евсей явился утром на службу, ему сообщили, что семь дней местком боролся за него удачно, а последующие семь дней – неудачно и что примкамера, подавленная красноречием Доброгласова, решила дело в пользу администрации.

      – Но ведь я же все-таки в ПУМе не служил! – закричал Евсей Львович, скорбно оглядев сотоварищей по отделу. – Все же знают! Я на этого самодура буду жаловаться в суд!

      Свободомыслие бухгалтера не встретило поддержки.

      Евсей Львович понял, что дело гораздо серьезнее, чем он предполагал, вынул из конторки собственную чайную ложечку и спросил:

      – Кто же сядет на главную книгу?

      – Назначили Авеля Александровича, – ответил Пташников, – он уже утвержден.

      – Конечно, – сказал Иоаннопольский.

      Он чувствовал, что ему нечего терять, кроме собственных цепей.

      – Протекционизм! Брата назначил! Сыновья давно служат! А я? Я, конечно, остался с пиковым носом.

      Иоаннопольский печальным аллюром двинулся к Пташникову. Учрежденский знахарь сделал вид, что поглощен работой.

      – Я сделал анализ, – сказал Иоаннопольский.

      Пташников, к удивлению бухгалтера, ничего не ответил.

      – Я уже сделал анализ, – глухо повторил Евсей Львович.

      – У вас достаточное количество красных кровяных шариков, – с неудовольствием произнес знахарь, – и, знаете, неудобно как-то в служебное время…

      – Может быть, мне действительно посоветоваться с профессором Невструевым? – лепетал Евсей, пытаясь вдохнуть жизнь в трусливую душу Пташникова.

      Но в это время из кабинета раздался голос Каина Александровича, и знахарь испуганно зашикал на Иоаннопольского.

      – Вы хотите, чтобы меня тоже выкинули? – сказал он, глядя на бухгалтера молящими глазами.

      Тут Евсей Львович понял, что он уже чужой. Он в раздумье постоял посредине комнаты и подошел к столу Филюрина.

      Ручка и книга регистрации земельных участков в пестром переплете недвижимо лежали на столе. Кто знает, где в это время был Филюрин? Может быть, он отдыхал, равнодушно озирая лепной потолок; может быть, гулял по коридору или стоял за спиной Евсея Львовича, иронически усмехаясь.

      – Вы слышали, Филюрин? Меня Каин все-таки уволил.

      Ответа не последовало.

      – Вы здесь, Егор Карлович?

      Но молчание не прерывалось, и книга по-прежнему оставалась закрытой.

      Иоаннопольский повернулся и спросил, ни к кому не обращаясь:

      – Что, Филюрин еще не приходил?

      – Не приходил, – ответила Лидия Федоровна. – Смотрю, ручка не подымается.

      – Может быть, он заболел? – живо отозвался Пташников.

      – А