Иерусалимский синдром. Петр Альшевский

Тебе этого мало?

      Кабалоне. Мало?! Ну ты, вообще! Если не мало просто жить, зачем же я очко себе рвал? И себе и другим?! Я что, извращенец?!

      Джокетто. Ты герой.

      Кабалоне. По-твоему, все герои.

      Джокетто. Немножко не так. Ты настоящий герой.

      Флориэна. Не имитация! Я это сразу поняла – вам казалось, что я еще сомневаюсь, но нет, я не такая. Если кто настоящий, то я это вижу – не отстаю от остальных.

      Кабалоне. Спасибо за комплимент. Ощущения от него, как при выстреле из газового пистолета и последующего удара его же ручкой между глаз. Легкая приятная дурнота. Баллоне-то здесь?

      Вольтуччи. Здесь.

      Кабалоне. Позвал все-таки… Совсем в меня не веришь?

      Вольтуччи. Ты же сам говоришь, что надежды у нас никакой.

      Кабалоне. Выходит, тому, что я говорю, ты веришь, а в меня никак?

      Вольтуччи. Я готов попросить Баллоне, чтобы он отправлялся домой. Только скажи.

      Кабалоне. Пожалуй, не скажу. Ты его вовремя позвал – был бы у меня с собой меч, я бы положил его тебе на плечо, посвятил тебя бы в рыцари древнего ордена «Медовых иноходцев» и вновь завладел вниманием этой прекрасной девы Флориэны. Вечная любовь… на пороге вечности танцы… не проспите свой танец, синьоры и синьориты…

      Вольтуччи. Когда придет время танца, уснуть будет проблематично.

      Кабалоне. Наверное. Скорее всего. Ты, Инспектор, тоже танцевать будешь?

      Луболо. Я всегда танцую. И не хуже других. Тем более, сегодня у нас намечается живая музыка.

      Раздается взрыв. Мигает освещение.

      Кабалоне. Вот это, я понимаю, живая музыка. Но ее недвусмысленность вынуждает меня откланяться. Взяться за оружие. Уйти и не вернуться. (встает) Пошел я. Ладно, народ, по-видимому, в карты мы завтра не сыграем. И тем самым нарушим одну из наших славных традиций. Желаю вам сберечь хотя бы последнюю. И еще. Станцуйте и за меня!

      Вольтуччи. Все, что от нас зависит, мы сделаем. Через окно вылетишь?

      Кабалоне. Я не люблю злоупотреблять своими талантами. Долгих прощаний я тоже не люблю. И поэтому отправляюсь подыхать, не медля. Честь имею.

      Кабалоне выходит из комнаты.

      Паскуэлина. Мы больше с ним не увидимся?

      Оле. Думаю, что нет. Я могу еще раз об этом подумать, но это вряд ли что-то изменит. Нет, дорогая, к нам он уже не вернется. Он и сам в этом признался – не приду, не вбегу, не вернусь…

      Флориэна. А о каких традициях он говорил?

      Вольтуччи. У нас, грешных, две традиции было. По субботам мы танцевали, по воскресеньям играли в преферанс – ничего антигуманного.

      Флориэна. Суббота как раз сегодня.

      Вольтуччи. Я знаю.

      Флориэна. Вы будете сегодня танцевать?!

      Джокетто. Если начать успеем. Нам главное успеть начать. А потом видно будет. Может мы, танцуя, завалимся в какое-нибудь потустороннее пространство и громко скажем: «Хэйя! А вот и мы. Не ждали? А мы уже здесь! Бутылку наилучшего коньяка и лимон! И смените пластинку! Поставьте чего-нибудь поэнергичней! Чей это заснувший