Проект «ХРОНО». За гранью реальности. ЛИХОБОР

никогда не прощал раньше хозяевам такой оплошности. Лопатин положил молоток, которым набивал обруч на колесо, и выпрямился. Вдруг защемило сердце дурным предчувствием. Кого там несла нелегкая, ждать – не ждал никого. За женой и дочкой только завтра собирался ехать в Чернево к вечернему автобусу. А гости незваные, что русскому мужику завсегда известно, добрыми очень редко бывали. Завывая двигателем, на опушку выкатила председателева гордость, защитного цвета, колхозный, новый УАЗ-469 с брезентовым верхом. Остановилась машина, скрипнув протяжно тормозами, у плетня. Андреич удивленно отметил про себя, что за рулем не председателев водитель, шалопай, Мишка Колосков, а сам Степан Бойцов. В груди заныло еще сильнее, рядом с председателем, справа, сидел районный военком подполковник Макаров, которого они оба тоже знали с молодых лет.

      Макаров вышел, провел рукой по редким седеющим волосам, надел фуражку, глянул на столб стоявшего Василия и отвел глаза. Он принялся усердно стряхивать с кителя какие-то не существующие пылинки. Бойцов, вылез из-за руля и тоже как-то вдруг стал что-то в кабине то ли искать, то ли поправлять под приборной панелью, даже не взглянув в его, Василия, сторону. С задних сидений вышли два офицера в черной морской форме. Первый – грузный, седой, представительный, с орденскими планками в полгруди, второй – молодой со щегольскими усами, с папочкой под рукой. При виде моряков в ушах Лопатина зашумело, как в большой ракушке, которую они привезли с Азовского моря. Ноги вдруг отказались держать тело, и он машинально сел на ту самую дубовую колоду, куда только что положил молоток. Колени дрожали, в голове было пусто кроме одной мысли: «Коля!»

      Первым к нему подошел военком Макаров, сзади, как побитая собака, пряча глаза, – председатель. Моряки за ними. Военком, бледнея лицом, снял фуражку, вытер вдруг выступивший пот, опять фуражку надел.

      – Тут такое дело, Василий Андреич, – начал он, но замолчал. Пауза затянулась. Тогда совсем невежливо отодвинув Макарова, вперед вышел старший моряк с большой звездой на погонах и отдал честь сидевшему на колоде Лопатину.

      – Товарищ Лопатин! С недоброй вестью мы к тебе, брат! Уж, прости, меня, старика. Ваш сын, Василий Андреевич, мичман Лопатин Николай Васильевич, погиб смертью храбрых, выполняя задание Родины, Партии и Правительства!

      Нижняя челюсть Василия затряслась, он попытался встать, но ноги не слушались, и он сел на колоду. Вдруг стало душно, он рванул ворот рубашки, оторвав пуговицу. Кто-то что-то говорил, и военком, и моряк, лез со стороны Степка Бойцов. Лопатин ничего не понимал, звон в ушах все заглушал. Только одна мысль билась в голове как птица о стенки клетки: «Колька!!! Как же так?! Колька?! Нет. Нет, не может быть, он в отпуск должен в июле приехать, матери обещал строганины привезти… Что за хуйню они все несут?!» Словно каким-то фоном он ловил обрывки слов «внештатная ситуация», «авария реактора», «спас корабль», «облучился – врачи не смогли ничего» … Постепенно