Добрые вещи. Денис Рябцев

хотела в город». А любила мать директора школы своего. Это уже улица Шевченко, я так понял.

      – Черт его знает, куда я еду.

      – А «двойка» где?

      – «Двойка» куда-то делась, вместе с проводами. Поди, пойми теперь.

      – Нам по «двойке» надо.

      – Да найдем сейчас.

      – Брат твой ко мне не едет. Там дом напротив разбирают. Батареи алюминиевые брошены. Три штуки. Металлическая дверь. Ну не нужна никому. Сними. Она килограмм пятьдесят весит. Это семьсот рублей денег. Не надо. На такси ездит в баню. Машина сломана. В баню – на такси. Деньги не жалеет. Не считает. Думать-то надо о детях. «Но дети у меня сыты». Он говорит.

      – Так, ни это… и чего? И дед потом какой-то техникум закончил, или ты не знаешь?

      – Он в училище военное поступил. В киевское зенитное.

      – И чего, в смысле – когда? После срочной службы?

      – Закончил школу, поступил в училище.

      – Так.

      – И выгнали его. Анекдот рассказал про Сталина. Выгнали с училища. А! Не про Сталина. «В газете „Правда“ ни слова правды». И на него за это донесли.

      – А потом все равно вернулся в армию. Старшим сержантом, или кем он был?

      – Сержантом. Ему старшего сержанта уже на старость, блин, зачем присвоили? Делопроизводителем считался. Очень умный был. Списать, обойти эти законы. Все он мог сделать. Его очень уважали. Постоянно пьяный ходил.

      – Зачем?

      – Ну, поили. Шабашки. Тому сделай, сему сделай. На вещевом складе служил. Там материал, там – форма. От них зависело, как ты будешь выглядеть.

      Я вспомнил рассказ отца о его юности. Бабушка хотела моего батю сделать офицером. Чтобы тот поступил в училище, пообещала ему купить мотороллер. Тот повелся. И вот мальчишка, привыкший гонять по крышам голубей, стал курсантом. Начальник военного вуза нарек его дико растущим офицером. Потому что батя дерзким был. А еще прессовал молодого по нарядам, истязая бессонницей. Хотел, чтобы тот родителям пожаловался, и дед с вещевого склада форму ему легче отписывал. По любому требованию. Но планы высокопоставленного офицера разбивались об упрямство мальчишки. Дед не имел никакого понятия, сколько сын дней и ночей в караулах стоит.

      – Вон провода «двойки». Направо, – всполошился отец, – Едем по ним дальше. Где-то здесь должно быть кольцо.

      – Я вообще эту Тмутаракань не знаю. Вот какое-то кольцо.

      – А, ну, значит здесь. Где-то киоски должны быть. Во, летит.

      Мимо промчал умелец, едва не притерев нам борт.

      – Перепугал, зараза.

      – Так, ну что, тормози где-нибудь. Сходи, спроси у местных, где ларьки эти? Я не буду выходить.

      Повернул в карман и заглушил двигатель. Рядом стояли покрытые толстым слоем пыли ретроавтомобили. Какой-то мужичок разглядывал «Волгу» двадцать первой модели. Я вышел из машины и заглянул в салон старого седана. Все выглядело аутентичным.

      – Хлам, – зачем-то сообщил незнакомец, – сверху лоск, а внутри – гнилье.

      – Специалист?

      – Чуть-чуть