Прикладная венерология. Андрей Шляхов

ее не было Михаил с отцом играли в молчанку. Отец смотрел на сына грозно, а сын на отца – ласково и с сочувствием. Худшая новость была впереди. Как и советуют психологи, Михаил начал с не очень хорошего чтобы затем перейти к совсем плохому.

      Баранина и прилагавшиеся к ней овощи пахли настолько аппетитно, что Михаил решил сделать паузу. Уплетая за обе щеки, он дважды показал матери оттопыренный большой палец и один раз ободряюще подмигнул отцу – не все так плохо, когда вкусно кормят. Отец дождался, пока сын в измождении откинется на спинку стула, и спросил:

      – Какие там у тебя три волшебных слова? Идите на …?

      – Ну что ты, папа! – укорил сын. – Слова совсем другие: «я так решил». Значит, так и будет. Комментировать бесполезно, возмущаться бессмысленно.

      – Да – бесполезно и бессмысленно, – согласился отец. – Плавали – знаем!

      – Мой сын – венеролог! – сказала мать, но развивать тему по новой не стала.

      – Насколько я понимаю, бюджетная ординатура по дерматовенерологии тебе вряд ли светит, – сказал отец. – Можно узнать, в какую сумму обойдется нам это удовольствие?

      Говорил отец неодобрительно, даже сварливо, но было ясно, что он готов оплатить «удовольствие», раз уж единственному сыну оно было нужно.

      – Папа, ну ты же знаешь мои принципы! – усмехнулся Михаил. – Ваше с мамой участие в моем обучении закончилось на оплате репетитора по химии. Тебе моя ординатура ничего стоить не будет, потому что я нашел целевой вариант. Место выделено, направление получено, договор подписан.

      – С одной стороны сын наш дурак дураком, – сказал отец, глядя на мать. – Не захотел идти по проторенной дорожке, решил податься в венерологи, но с другой стороны – правильный мужик. Сам решил – и сам все устроил, не напрягая родителей.

      – Уж лучше бы напрягал, – горько вздохнула мать. – Разве ж мы против!

      – Я против, – веско сказал Михаил. – Не хочу быть как Лешенька.

      Лешенькой звали сына отцовского сослуживца, который стал в семье Зубковых притчей во языцех. Сорокалетний Лешенька, программист-фрилансер, сидел на шее у родителей и не желал с нее слезать. Если родители в чем-то не шли навстречу, то Лешенька устраивал показательные выступления на нему «я умираю» с вызовом скорой помощи и прощальными словами. Короче говоря, тот еще фрукт.

      – И где же, если не секрет, ты раздобыл направление? – поинтересовался отец.

      – В областном диспансере.

      – Знаю-знаю, – кивнул отец. – Это на Щепкина, около МОНИКИ.[6]

      – Нет, папа, – Михаил отрицательно мотнул головой. – Это на Большой Нижегородской улице в городе Владимире.

      – Во Владимире? – хором переспросили родители.

      – Да, во Владимире, – ответил Михаил. – По окончании ординатуры я должен буду отработать там пять лет и давайте не будем устраивать из этого вселенской трагедии, ладно? Владимир – в двух часах езды от Москвы, это не Хабаровск и не Владивосток.

      – Ничего страшного, – успокаивающим тоном сказал

6

МОНИКИ – сокращенное название Московского областного научно-исследовательского клинического института имени М. Ф. Владимирского.