Красная река, зеленый дракон. Михаил Кормин

были координаты места, куда следовало привезти посылку. Если родители заявят в полицию, то через какое-то время к дому придут. Если это тот дом. А если все-таки не тот? И сколько теперь тут сидеть, снова пытаться кричать? Допустим, до утра Паша пробудет здесь, это совершенно точно. Утром появятся соседи, кто-то выйдет из домов. И, наверное, можно будет докричаться до них, позвать на помощь. Это самый лучший из вариантов. Паша решил поступить именно так. Спать можно будет на газетах, если вынести их из-под лестницы. Он поднялся с пола, снял мокрый зеленый плащ и бросил его в центр комнаты.

      В этот момент раздался стук в дверь.

      Значит, все-таки не показалось, и кто-то действительно ходил около дома. Перспектива встретиться с возможными обитателями «заброшки» уже не пугала. Напротив, это было даже хорошо. Теперь у Паши была хотя бы возможность вернуться домой.

      – Я тут, откройте. Дверь заклинило, – прокричал Паша из комнаты, подбегая ко входной двери. И на всякий случай зачем-то добавил, – я не бомж.

      Из-за двери донесся какой-то непонятный звук, после которого удары стали сильнее.

      – Толкайте давайте, ее изнутри не открыть, замка нету! – Паша с силой пнул по двери. Под дерматином звякнуло, послышался скрип, внизу зашуршало. – Поддается уже!

      Створки стали расходиться в стороны, впуская тусклый вечерний свет в темноту. Холодный ветер и дождь следовали за светом. Погода на улице испортилась. Несмотря на то, что дверь открылась, тот, кто стоял на пороге не думал успокаиваться. Он стучал теперь с удвоенной силой. Так, что дрожал дверной косяк. Паша вцепился в край одной из створок, но пальцы соскользнули с мокрой дерматиновой обивки. Он снова схватил дверь, потянул на себя. И щель стала больше. Дверной косяк трещал от ударов.

      – Что ты долбишь так-то, давай дави.

      Снова послышался глухой урчащий звук, и в щель просунулась рука с пакетом. Точно таким же, какой Паша привез с собой в поселок. Паша не мог сказать с уверенностью, так как полутьма скрадывала цвета, но на владельце руки был точно такой же плащ, как и у него. Желто-зеленого цвета. Неужели еще один курьер?

      – Мансур?

      Рука продолжала тянуться из света в темноту пустого дома. Но ее владелец не показывался из-за двери. Вместе с рукой вытягивался и рукав плаща. Ни удары в дверь, ни утробное нечленораздельное мычание при этом не прекращалось. На улице лил дождь. Паше показалось, что на запястье руки, протянувшейся прямой линией от самых дверей до конца прихожей, и все продолжавшей удлиняться, вытатуирована маленькая черная птичка. Эту татуировку Паша сделал еще в девятом классе, тайком от матери, когда был влюблен в Светку с Первомайской. Они тогда вдвоем сделали их себе, даже в Питер прокатились для этого вместе, и снимали три дня квартиру на Заневском. Потом Светка уехала в Эстонию.

      У Мансура такой татуировки точно нет. Почему-то наличие черной птицы на запястье удивило Пашу гораздо больше, чем бесконечная гибкость руки в зеленом плаще. Дверь больше никто не пытался