Красная река, зеленый дракон. Михаил Кормин

казался неестественно чужим в этом царстве приглушенных цветов и развалившихся домов с двускатными крышами, когда ехал в своей желто-зеленой, режущей глаз одежде курьера по улицам опустевшего дачного поселка. Тишина и безлюдье наполняли все вокруг. Глухой поселок, пустой и гулкий. Хотя, на самом деле, от Сиверской на велосипеде не так уж и далеко. Чуть меньше часа, если знать, как ехать. Можно было, конечно, и на электричке, но поезда не ходили, подчиняясь железнодорожным ритмам, всегда делавшим перерыв в движении поездов в середине дня, и пришлось своим ходом, сделав крюк со стороны Маргусов. Но это, в общем-то, мелочи. Паша уже почти полгода подрабатывал курьером. И его вот так, на собственном велосипеде, отправляли и в более удаленные поселки, соседствовавшие с Сиверской или Вырой. Приходилось крутиться. И крутить педали, как Паша шутил про себя, неспешно проезжая мимо очередного покосившегося забора. Шутка, как ему казалось, была удачной. Времени на доставку еще было много, если верить навигатору.

      Застройка по обе стороны дороги менялась несколько раз – так, будто Паша перепрыгивал из одной реальности в другую. Наверное, ничего подобного ему раньше не встречалось. Вот желтые стены маленькой одноэтажной развалюхи начала прошлого века, огороженной от дороги наспех поставленной оградой. В развалюхе явно кто-то живет, если судить по перевернутым бочкам у входа в дом и цветам на окнах. Вот – особняк с коричневым забором, из-за которого виднеются покрытые дорогой темно-синей черепицей крыши, а вот – совсем уж чудовищная, напоминающая кучу мусора хибара. Длинный дом, почти развалившийся от времени, со множеством пристроек. И во дворе ходит стая грязных белых коз, и вслед за едущим на велосипеде курьером вдоль забора, истошно гавкая, бежит огромный алабай, утробно рычащий и выискивающий дыру в ограде, залатанной шифером и картоном… И ни одного человека. Во влажном, тягучем сумраке середине осени, когда вокруг еще тепло, но листья уже пожелтели, а травы перестали расти, когда птицы собираются в стаи, и черными точками с щебетом рассекают низкое серое небо, готовясь к перелету, никто не встретился Паше на дороге. Даже у сельского магазина, на торце которого висела табличка, сообщавшая о том, что здесь же располагается фельдшерско-акушерский пункт, никого не было.

      Курьер миновал недостроенную церковь, пару заросших канав с мутной водой, на которой сыпавший в безветрии дождь оставлял мелкую рябь, детскую горку с забытой кем-то коляской и подъехал к спортивному полю – большой, лишенной деревьев площадке на опушке леса. Дома примыкали к ней лишь с одной стороны, а сразу за спортивным полем начинались бурелом и елки. Пара ржавых футбольных ворот с провисшей капроновой сеткой, белой, намокшей от дождя, стояли почему-то рядом друг с другом у самого леса, и казалось, что сосны своими рыжими корнями вот-вот вцепятся в них, и утянут в темную чащу.

      Именно у спортивной площадки Паша решил остановиться. Не слезая с велосипеда, он запустил корпоративный мессенджер с заказами. Отметил, что доставка на 16:30 уже на месте (до пункта назначения оставалось буквально пара поворотов, а потом по прямой, через четыре дома), и принялся изучать возможные варианты из того, что он еще успеет развезти сегодня. По большей части, предлагались доставки по Сиверской. Это было совсем неплохо, очередная поездка за пределы поселка в эту смену не входила в его планы. Так что шанс быстро отдать посылку, успеть на обратную электричку (по расписанию перерыв между поездами как раз заканчивался) и развезти еще два или три заказа был. Паша нажал на зеленую кнопку приложения, делая знак оператору, что готов к новому заказу.

      С ветви ели, под которой Паша остановился, сорвалось несколько крупных дождевых капели. Они упали на экран, и окно закрылось, так что удостовериться в том, дошло ли сообщение до обрабатывающего заказы (сегодня на телефоне вроде бы Валентина Петровна, раньше работавшая в кондитерском магазине у вокзала) у Паши не получилось. Но времени на то, чтобы повторно отправлять сообщение уже не было, да и телефон, кажется, завис. В службе снабжения на курьерах экономили. Но хоть не заставили ставить корпоративную программу на его собственный смартфон. Зашуршав зеленым целлофановым плащом Паша, снова взобрался на велосипед. Перезагрузить смартфон он решил после того, как вручит посылку. Пора ехать. Посылка, лежавшая в опечатанном синем мешке за сиденьем, привязанная для надежности скотчем, ждала своего хозяина.

      Однако в последнюю минуту что-то заставило Пашу, уже упершего одну ногу в педаль, и занесшего вторую для того, чтобы оттолкнуться от земли, обернуться.

      На желто-рыжей глине, как раз на следах от колес его велосипеда, медленно растворяющихся в мутной жиже лишенной асфальта деревенской дороги, стоял алабай.

      Похоже, что это был тот самый огромный пес белого цвета, с рыжими и бурыми, словно грязь на дороге и лишайник на темно-сером еловом стволе, пятнами на боках, что хотел наброситься на Пашу, когда тот проезжал мимо дома с козами. Как он выбрался и как бесшумно смог подобраться? Неужели бежал, не издавая ни звука, через полдеревни? На самом деле, это было совсем неважно.

      Алабай стоял и смотрел на Пашу. Над головой пса склонился, намокнув от дождя, куст с какими-то желтыми, почти облетевшими цветами, росший около обочины. Со стороны железной дороги