А он не вернулся из боя. Николай Чергинец

родные и близкие считают, что я погиб. Вот я и решил, что пусть так и будет. Вот только не знаю, найду ли я себе работу в Африке.

      Араба, представившегося Гамалем, явно охватило чувство жалости к этому несчастному человеку. Он предложил:

      – Ну что, будете заселяться?

      – А сколько будет стоить номер?

      Гамаль перебросился несколькими фразами с хозяином, как выяснилось позже, своим отцом, а затем ответил, перейдя на «ты»:

      – Наш отель, конечно, не пять, не четыре и даже не три звезды. Мы предоставим тебе единственный хороший номер с водой и туалетом за один доллар. В эту стоимость входит завтрак, а если добавить еще полдоллара, то будем кормить и ужином.

      Бровиков удивленно, не веря своим ушам, переспросил:

      – Так что, за полтора доллара я могу проживать, завтракать и ужинать?

      – Да, мы же с отцом видим, что ты не богатый человек. Пострадал в жизни, к тому же мы помним, что Советский Союз оказал Египту и экономическую, и политическую, и военную помощь. Наш народ хорошо относится к русским.

      Я уже кое-что придумал, как помочь тебе. А сейчас давай заселяйся, скоро тебе принесут ужин.

      – А вода горячая в душе есть?

      – К сожалению, нет.

      – Мне бы таз или кувшин горячей воды, – Андрей показал рукой на свой протез. – Понимаешь, рана еще не зажила, надо ее промыть и перевязать. А есть ли где-нибудь поблизости аптека, чтобы купить марганцовку, бинт и вату?

      – Не беспокойся, сегодня это мы тебе дадим, а завтра можешь купить все в ближайшей аптеке.

      Бровиков с трудом при помощи Гамаля поднялся в номер. Комната была не более шести квадратных метров, но, в отличие от других, в ней имелись туалет и душ, хоть и с холодной водой.

      Вскоре Гамаль и еще один парень принесли ему таз, большой кувшин с горячей водой, бинт, вату и марганцовку. Андрею было немного неудобно, что придется обнажать при них свои раны. Гамаль почувствовал это и сказал:

      – Пойду поищу тебе что-нибудь из простой одежды, а ты давай лечись.

      Андрей успел заметить, что Гамаль за столь короткое время стал лучше говорить по-русски. Это свидетельствовало о том, что раньше он неплохо владел языком. Не успел Бровиков снять протез, как в комнату вошел парень. Он принес небольшое пластмассовое ведро, наполнил его холодной водой, поставил возле таза и молча удалился.

      Андрей осторожно разбинтовал культю, чуть ли не со слезами со стоном отодрал от раны большой ватный тампон и ужаснулся: он впервые увидел, что осталось от его правой ноги. Ниже колена на сантиметров пятнадцать висел обрубок. Деревянный протез здорово натер его, и он был весь в крови. Бровиков налил в таз немного холодной воды, засыпал небольшую порцию марганцовки и начал осторожно добавлять кипяток. Было видно, как марганцовка быстро растворялась, окрашивая воду в красно-фиолетовый цвет. Вдруг он понял, что дотянуться культей до таза с того места, где он сидел на кровати, невозможно. Он тоскливо окинул взглядом комнату, но, увы, ничего похожего на маленький стульчик не увидел. Тогда Андрей положил на пол штаны, с трудом сполз и сел на них.