Время перемен 1. Александр Леонидович Кириллов

мне они понравились, математичка Алифанова Надежда Петровна, русичка Бабушкина Наталья Евгеньевна и другие. Они были доброжелательны и еще, как и многие советские преподаватели, пытались донести каждому ученику знания своего предмета. На литературе проболтал половину урока, обсуждая и споря с Бабушкиной по характеристикам героев Тихого Дона, чем очень обрадовал остальных учеников – не было опроса, все время на меня потратилось. По математике, точнее, геометрии я у доски решил архисложную для большинства нашего класса задачу на вычисление углов тетраэдра с помощью косинусов и синусов, а потом смеялись с ответов одноклассника.

      – Так, кто тут у нас двоечник, кому исправлять оценку надо? – сказала вслух математичка, изучая классный журнал. – ЛапушкО, давай выходи-ка ты к доске".

      – Я ЛАпушко, Надежда Петровна.

      – Извини, ЛАпушко, с чего начинаем решение задачи?

      – Опускаем пердипендикуляр из вершины вниз.

      – Что ты опускаешь вниз?

      Класс тихо захихикал, несмотря на то, что уже привык к "перлам" Лапушко, парня, недавно переехавшего с родителями из деревни в город.

      – Пердипендикуляр.

      – О-о-ох, перпендикуляр, Сережа и не опускаешь, а проводишь из вершины треугольника к его основанию. Вот, провели, что дальше делаем?

      – Косинус берем и вычисляем длину гипотенузы.

      – Не подсказывай Приходькина, слышал, Лапушко, бери косинус. О чем ты снова задумался?

      – Да где косинус лежит, непонятно, Надежда Петровна.

      – В условии задачи он лежит, оттуда и бери.

      На географии Кова все время переговаривался и мешал учителю. Она сделала ему несколько замечаний, но он особо не реагировал, продолжая бухтеть дальше.

      – Виталий! Ковачев, помолчи, я тебе сказала, если самому неинтересно, так хоть мне и другим ребятам не мешай.

      – Счас, Марь Ивановна, договорю и помолчу.

      «Кова, правда, мешаешь, потом договоришь», – влез я в их разговор.

      – А тебе-то что? Как током стукнуло, так учиться стал что ли? Сам на прошлой неделе вспомни, как себя вел – все время на тебя преподы кричали.

      – Я перевоспитался. Короче, Кова, или ты заткнешься, или после уроков я тебе портрет поправлю!

      – Калинин, Ковачев! Перестаньте ругаться, я вам подерусь после школы.

      В итоге, и я, и Ковачев заткнулись, а после уроков мне стало не до него, да и он не рвался в бой. Как сказала о нем после уроков его бывшая одноклассница, перешедшая к нам вместе с ним: «Витя, правильно сделал, что ты Ковачева одернул. Он хоть и высокий стал, но как был подленьким мелким пакостником, так таким и остался».

      – Спасибо, Наташ, за поддержку.

      Последним уроком была физкультура. Вел ее учитель физкультуры Евгений Петрович Лагман – как оказалось, очень нормальный мужик. Мне было искренне жаль, когда в будущем, встретив учительницу из этой школы, я узнал о его смерти в начале девяностых в возрасте 44 лет.

      Он тоже заметил мое преображение, высказавшись о том, что я взялся за ум. Поскольку была хорошая погода, то он не стал нас грузить упражнениями,