Голливудская трилогия в одном томе. Рэй Брэдбери

распоряжения, малыш? – спросил Крамли.

      – Нет, это ваш мозг распоряжается, вы только прислушайтесь.

      Крамли попятился и вышел в кухню взять еще пива. Я остался возле письменного стола и ждал, но вдруг услышал, как хлопнула задняя дверь. Я нашел Крамли в саду: он подставил лицо под разбрызгиватель, и оно все покрылось освежающими каплями. К этому времени потеплело, солнце здесь, на границе с державой туманов, сияло в полную силу.

      – Сколько же вы за это время продали рассказов? Сорок?

      – Да, сорок, по тридцать баксов за штуку. Так что автор я богатый.

      – Вы и впрямь богаты. Вчера я постоял возле стойки с журналами в винном магазине Абе и прочел один ваш рассказ. Про человека, который обнаружил, что у него внутри скелет, и это его страшно перепугало. Здорово написано, ничего не скажешь. Где, черт побери, вы берете такие идеи?

      – Просто у меня внутри тоже скелет, – ответил я.

      – Большинство этого даже не замечает. – Крамли вручил мне пиво и наблюдал, какую гримасу я сделаю на этот раз. – Этот старик…

      – Уильям Смит?

      – Ну да, Уильям Смит. Утром пришло заключение о вскрытии. В легких воды не оказалось.

      – Значит, он не утонул! Значит, его убили на берегу канала и уже мертвого затолкали в клетку. А это доказывает…

      – Не бегите впереди паровоза, а то вас задавят. И не говорите, что я вам это сообщил, иначе пиво отберу.

      Я с радостью протянул ему банку. Но он оттолкнул мою руку.

      – А что вы думаете насчет стрижки?

      – Какой стрижки?

      – В день его смерти, незадолго до нее, мистера Смита действительно безобразно подстригли. Помните, как сокрушался его приятель, выходя из морга? Я сразу понял, что сделать это мог только один никуда не годный парикмахер.

      Я рассказал Крамли про Кэла, про премию, которую посулили Уильяму Смиту, про Майроновский танцзал, про кафе Модести и про большой красный трамвай.

      Крамли терпеливо меня выслушал и сказал:

      – Неубедительно.

      – Это все, что нам известно, – возразил я. – Хотите, я проверю венецианский кинотеатр – может, кто и вспомнит, что видел старика перед входом в тот вечер, когда он исчез?

      – Нет, – отрезал Крамли.

      – Может, мне проверить кафе Модести, трамвай, Майроновский танцзал?

      – Нет, – повторил Крамли.

      – Что же тогда вы от меня хотите?

      – Чтобы вы держались от этого подальше.

      – Почему?

      – Потому, – сказал Крамли и замолчал. Он взглянул на заднюю дверь. – Если с вами что-нибудь случится, мой дурацкий роман так и не будет дописан. Кто-то должен прочитать это сочинение. А никого другого я не знаю.

      – Вы забываете, – возразил я, – ведь кто бы вчера ночью ни стоял возле вашего дома, сейчас он уже стоит возле моего. Я не могу ему этого позволить, правда? Не желаю, чтобы этот тип продолжал за мной следить. Это он подсказал мне название, которое я только что напечатал на вашей машинке. Согласны?

      Крамли смотрел мне в лицо, и я понимал, о чем он думает: об абрикосовом пироге, о банановом пирожном и мороженом с клубникой.

      – Только