Просто Маса. Борис Акунин

партнеров, всегда помогавших Тацумасе – хозяева гостиниц и ресторанов, торговцы, лодочники, мамы-сан публичных домов – с глубокими извинениями известили мастера, что больше не смогут поддерживать с ним отношений, ибо получили письмо от «Обезьяньей руки»: всякое сношение с Китодо будет караться жестокой смертью. После того, как вся семья одного непонятливого садовника, всего лишь поставлявшего в Дом-под-березой свежие цветы, была найдена зарезанной, никто уже не смел игнорировать такое предупреждение. Защитить всех было не под силу даже великому Тацумасе.

      Кольцо блокады сужалось, начиная создавать серьезные неудобства. С «Обезьяньей рукой» пора было кончать.

      Ах, как просто было бы это сделать, если б не Канон о неубийстве! Чик-чик, и нет ни Сарухэя, ни его «гвардии». Но это значило бы самому превратиться в Кровавую Макаку.

      Тацумаса думал-думал и наконец придумал. Не зря его называли великим.

      «Золотой Коку»

      На одном страхе никакая власть долго держаться не может, даже самая жестокая. Для прочности ей требуется нечто большее – нечто бесплотное, поражающее умы. Что-то завораживающее. И Тадаки эту древнюю истину отлично знал, он ведь был гений злодейства.

      Фокус, придуманный Сарухэем, был по-своему красив – у Зла тоже есть своя красота, притом могущественная.

      Даже вдали от Эдо, где-нибудь в Осаке, да хоть бы и в Нагасаки, куда «Обезьянья рука» не дотягивалась и где никого запугать не могла, люди слышали о «Золотом Коку». Такого рода легенды распространяются широко и далёко, ибо их интересно передавать и слушать.

      С блестящими глазами, с придыханием люди по всей Японии рассказывали, что в Эдо есть великий и неуловимый разбойник Сарухэй, у которого хранится огромный слиток чистого золота весом – вы не поверите – в целый [44]! Это трудно вообразимое сокровище сплавлено из несметного количества награбленной звонкой монеты.

      Да, Сарухэй умел владеть умами. Коку золота, годовой доход целого княжества, – это ведь не только огромный денежный капитал, это еще и миф, волшебный талисман, знаменующий несокрушимость преступной империи. Тадаки желал бы, чтобы его банду называли «Кин-итикоку-гуми», «Шайкой золотого коку», но «Обезьянья рука» звучало лучше и легче произносилось, а над языком не властен даже самый грозный акунин.

      Идея, пришедшая в голову Тацумасе, тоже была очень красива. Она соединяла выгоду и изящную простоту.

      Если украсть «Золотой Коку», миф о великом Сарухэе лопнет. Рассыплется и всё его могущество. «Ночной сёгун» потеряет не только главное свое богатство – он лишится лица. Прежде всего в глазах собственных подручных. Ведь они подонки, не ведающие ни верности, ни долга. Ослабевшего и опозоренного главаря они раздерут на части, а потом перегрызутся между собой. Пачкать руки уничтожением врага Тацумасе не понадобится. Всё произойдет в полном соответствии с буддийской максимой «Аку ва аку-о куу» – «Одно зло пожирает другое». И потом господин

44

Коку

Коку (буквально «камень») – самая важная мера измерения в старой Японии. Дело в том, что на коку велись подсчеты урожая риса, главного богатства страны. В коку, а не в деньгах, рассчитывался доход помещика, самурая, владетельного князя. В коку платилось жалованье, и самурай, получавший 200 коку, занимал гораздо более высокое общественное положение, чем самурай, имевший всего 20 коку. В японских исторических романах, представляя героя, часто пишут «имевший доход в столько-то коку» – как в старой России писали «владелец стольких-то душ».

Один коку риса – достаточное количество (по мнению тогдашних японцев), чтобы кормить одного человека один год. По метрической системе измерения сыпучих тел это объем в 180 литров.