Проклятие древнего бога. Ольга Вешнева

и насыщался их мясом. Они убьют его. Не отпустят. Ждут сигнала предводителя. Синехвост фыркнет, взмахнет хвостом, показывая нижнюю часть – ту самую, где должен быть белый подпал, которого нет.

      Вилорий вожак поднялся на мощные толстые лапы и взревел призывным кличем. Он уводит стадо. Война окончена.

      Мягколапка Пушистая встряхнулась, очищая от прилипших травинок великолепный длинный мех, плавно развернулась и последовала за мужем.

      Вилоры ушли. Травяную подстилку разметал ветер.

      Кайдан взял горсть пахнущей звериным мускусом травы, понюхал, сдерживая голодные завихрения в пустующем несколько дней желудке.

      В вилорьем послании народу аншарнай юноша не нашел следов ненависти, осуждения за убитых сородичей. Его разум принял пожелание мира. Надежду на то, что дальнейшее соседство не запятнается кровью ни тех, ни других.

      Он обещал вилорам, что аншарнай перестанут охотиться в лесах и горах, навсегда уйдут на покрытые застывшей лавой безжизненные просторы черных пустынь, где плохо растет трава и куда не приходят звери. Он сдержит обещание.

      Кайдан умел подкрадываться незаметно. Лесные звери и сородичи не могли его услышать, учуять, уловить пульсацию волн жизненной силы, если он сам не хотел быть обнаруженным.

      Кайдан принес долгожданную весть о мире. Она исчезнет или война начнется заново от его промедления? Есть ли разница, когда он сообщит важное известие вождю? Лучше ему взобраться на корабельную пушку после восстановления сил, иначе он упадет от истощения с огромной высоты, а это больно.

      Срезав каменным ножом кусок мяса с задней части вилорьей туши, Кайдан жадно вонзил в него острые зубы. Он немного слукавил Синехвосту Премудрому. Вилорам не нужно знать о том, что их собратья и другие звери выращиваются в инкубаторах не в виде бездушных кусков, а целиком, и некоторое время остаются в живых. Бесчувственные, но живые.

      Почти как они. Кайдан взял еще немного мяса, осторожно посматривая на “свежих” аншарнай. Он предполагал, что выращенные в инкубаторах соплеменники охраняют добычу вождя, но никто из чистых до блеска и отъевшихся, как залиямы перед сезоном холодных дождей, защитников Анрейми не обернулся, не пошевелился.

      Свежие – почему их назвали как пищу? Аншарнай не едят себе подобных. Если они свежие, разве он – тухлый? Вроде бы нет, у него приятный естественный запах, не сравнимый с вонью гадких слизняков.

      Новорожденные – так их правильнее называть, хоть они появились на свет взрослыми из инкубатора, а не младенцами из материнского чрева.

      Нет, младенцы разумнее, чем они. Еще не обсохший малыш понимает, что нельзя громко кричать, чтобы не привлечь опасных зверей. Он ласково смотрит в глаза матери, запоминает ее и осматривает мир вокруг: розовое небо, синие, зеленые, темно-красные и фиолетовые листья, качающиеся над ним. Он чувствует запахи и водит носом, стараясь поймать каждый, распутать тесный клубок. Он сжимает пальцы, чтобы взять материнскую руку.

      А они? Их взгляды устремлены вперед, но не видят далеких