За ш[т]орами. Галина Шаульская

ни плохими, они всегда были и остаются просто жизненными.

      Писатели – это, как отдельный вид людей, некая субкультура, или подвид животных. Мы живем внутри чего-то, как прайд внутри прайда. На все смотрим своими глазами. Чувствуем своими эмоциями. Доверяем лишь внутреннему голосу, интуиции. Бороздим просторы внутреннего океана и лишь иногда выходим на берег, высушить весла, повстречаться с родными и близкими, отведать любимой еды, напитков и просто насладиться дарами жизни, которые она нам так щедро преподнесла.

      Мы живем в своих квартирах и домах, прикрываясь шторами. Днем – это дневная тюль. Ночью – тяжелые тканевые занавески или жалюзи, не важно – что-то вроде того, что точно не даст чужому взгляду проникнуть внутрь нашей жизнь. Так и в жизни – мы живем с шорами на глазах. Не видим действительности такой, какая она есть. Смотрим поверхностно. Это как со сложной молекулярной кухней – трудно догадаться, что находится внутри блюда. Обычно шоры используются как средство защиты от ненужного поля видимости у лошадей. Вот и мы – как лошади. В погоне сохранить то, что имеем и не потерять – надеваем их. Или мы каждый день ходим в бой, и как пугливые лошади, чтобы не бояться идти в бой – мы закрепляем их себе на щеки шоры, в плоть до самого виска, чтобы не дай то Бог увидеть лишнего.

      Как и шторы наших домов скрывают истинные отношения и то, что порой, не расскажешь никому, так и шоры на наших глазах скрывают колоссальную цепь взаимосвязи и закономерностей нашей жизни, и мы не подозреваем, что с ней и с нами происходит на самом деле. Потому что нам, в основном, плевать.

      Однажды, я разговаривала со своей тетей.

      – Я хочу задать тебе вопрос, – начала я, – есть некоторые вещи, которые я не могу понять, и я хочу послушать, что ты можешь сказать, а я думаю, что ты дашь мне какой-то ответ.

      Она смотрела на меня выжидающе и внимательно и уже боялась того вопроса, который я могла ей задать и того ответа, который она могла мне дать, ведь она боялась дать ответ неверный, или опасалась откровенно различного мнения.

      – У меня есть подруга, она хорошая, добрая, и я ни за что не хочу ее осудить или сказать что-то дурное о ней.

      Тетя меня быстро перебила:

      – Галь, я не знаю, что ты скажешь дальше, но могу предположить…

      Она перебила меня, потому что боялась дослушать до конца, потому что если бы она это сделала, то ответ, который она уже сформировала в своей голове, возможно, уже бы не подошел под ее описание ответа. А может, она просто боялась не успеть сказать, ведь сейчас многие перебивают друг друга и ждут, когда собеседник закончит говорить, не слушая и не слыша, что он скажет, а лишь ждут своей очереди, чтобы высказаться, как будто у них больше не будет на это времени и возможности. Ведь также, когда мы слушаем человека и его рассказы, мы автоматически проецируем сказанное на себя, и человека не слышим, думаем не о нем в этот момент, а о себе. Когда я бросала курить, я думала о том, что если мне не понравится не курить, то я снова закурю, и именно это я называю свободной волей, что мы вольны выбирать. И здесь то же самое – мы всегда можем сказать то, что хотим, когда человек закончит говорить и возможно именно тогда, когда он это делать перестанет – мы захотим сказать что-то другое, потому что услышим больше. Но, возможно, именно потому, что мы не хотим слышать больше, мы и стараемся «перекричать» человека и перебиваем его на полуслове, может именно потому, что то, что он может сказать, для нас может быть слишком болезненным, или нам попросту может быть совершенно безразлично то, что говорит человек. И это не «плохо», не «хорошо», не «нормально», как привыкли сейчас говорить психологи: «то что вы это испытываете – это вполне нормально». Да не нормально! Не нормально вообще все то, что с нами происходит. Но мы должны принять это, как данность. Как то, что солнце заходит и восходит. Как смену времен года и климата. Это данность, которую нельзя изменить.

      – … что скажешь что-то не то. Я просто сразу хочу внести ясность, и прежде всего в твой ум. Все мы произошли от Адама и Евы и все мы падшие. Когда мне говорят «хороший и добрый человек», я не могу этого ни понять, ни принять, потому что такого не бывает. Не бывает хороших и добрых людей.

      После этого я решила, что мне нужно заменить эти слова в своем лексиконе и просто говорить «мне нравится этот человек», или «этот человек мне не нравится». Потому что действительно, в каждом из нас есть и хорошее и плохое, и доброе и злое.

      У меня на кухонном гарнитуре приклеена фотография меня с парнем. Наверняка знаете эти моментальные фото, где вы кривляетесь и затем у вас на память остается несколько кадров. Сперва эти фотографии висели на холодильнике, затем я повесила их в ванную на шкафчик, теперь они переехали на кухню.

      Когда я смотрю на эти фотографии, то вспоминаю тот день и эмоции, которые я ощущала. Вспоминаю чувства, которые питала к своему парню, и понимаю, что сейчас они изменились. Они стали другими и когда мне бывает очень сильно тяжело и я не могу совладать сама с собой, потому что вижу человека насквозь и понимаю больше, чем нужно, я каждый раз обращаю внимание на это фото. На кухне я провожу много времени: что-то сполоснуть, что-то взять, поставить чайник, сделать чай, взять