Бог бабочек. Юлия Пушкарева

оказывается гречневый суп; правда, позже я узна́ю, что ты насмешливо возвеличиваешь так все свои кулинарные шедевры. Моя попытка промямлить, что я не голодна, разумеется, ни к чему не приводит: ты молча наливаешь полную тарелку мне, потом – Жене и Кириллу. Суп выглядит странновато и слишком густо, но – как только я глотаю первую ложку, у меня вырывается изумлённо-восторженное мычание. Очень много соли, специй и лука, мяса и крупных кусочков картофеля.

      Очень много недозволенного мне – и такого прекрасного из твоих рук.

      – Вкусно? – польщённо улыбаешься. – А я тебе говорил!

      – Вкусно. Не знала, что с гречкой тоже варят супы.

      – Ну вот видишь, хоть в чём-то я тебя просвещаю. Кушай, а то ты опять… замученной выглядишь. Устала, наверное?

      Пауза многозначительна – как и твой укоризненный взгляд, посланный мне через стол. Ты хотел сказать «опять похудела», но из тактичности не стал.

      Поскорее съедаю ещё пару ложек; по телу разливается домашнее тепло. Почему-то это немного дико: я давно не чувствовала себя такой… расслабленной? В такой безопасности? Я не до конца могу объяснить себе, что к тебе испытываю, – но теперь точно знаю, что мне невероятно нравится, когда ты меня кормишь.

      Кажется, Вера права. Я – живой материал для диссертации психиатра.

      – Сегодня не особо. Было четыре пары, и всё.

      Цокаешь языком и смотришь на Кирилла с выражением «вот так-то!». Тот ест с ледяным спокойствием.

      – Четыре пары – и всё! Понял, Кирюха? У кого-то это мало считается.

      – У всех нормально считается, если не прогуливать, – сдерживая улыбку, наставительно произносит Женя. Ты демонстративно кашляешь, схватившись за горло, и сипишь:

      – Я сейчас не прогуливаю. У меня уважительная причина.

      – То есть у вас бывает и больше четырёх пар на вашем филологическом, что ли? – со скучающим видом спрашивает Кирилл. Открываю рот, чтобы объяснить, – но ты объясняешь раньше меня:

      – Юля просто дополнительно учится на переводчика. Я вам не говорил?

      – Ого! А какие языки? – уважительно интересуется Женя.

      – Английский. Ещё итальянский учу… в основном сама.

      Твой взгляд «вот так-то!» перемещается на Женю; с непонятным торжеством прищуриваешь один глаз и целишься в неё «пистолетом» из пальцев.

      – Как запросто, да? «Итальянский учу, сама» – вообще фигня же. Вот вам, технари несчастные, понятно?! Нам, точнее. А ты говоришь: котики, собачки…

      Женя не выдерживает и смеётся; даже Кирилл чуть не давится супом. Я краснею в очередной раз.

      – Ну, это же не…

      – Юль, кстати! Вот всё хотел спросить про тот же сериал – то есть про название… – (В несколько бодрых зачерпываний ложкой доедаешь суп; откидываешься на спинку стула и по-деловому забрасываешь ногу на ногу. Кирилл и Женя следят за текучими переходами твоих движений почти так же внимательно, как я, – хоть ты к ним и не обращаешься). – Мы тут всё обсуждали с Кирюхой. Нам он нравится сильно – в смысле, мне нравится, и я его заодно