Патологии. Захар Прилепин

Шею.

      – Чего на заводе надо? – спрашивает Семёныч у чеченцев. От его голоса становится зябко.

      – Мы работаем здесь, – отвечает один из них.

      Но одновременно с ним другой чеченец говорит:

      – Мы в город идём.

      Стало тихо.

      “Что же они ничего не скажут?..” – думаю я.

      Чеченцы переминаются.

      Семёныча вызывают по рации пацаны, оставшиеся на чердаке для наблюдения. Он отходит в сторону, отвечает.

      Оказывается, что по объездной дороге едет грузовик, в кабине два человека в гражданке, вроде чичи, кузов открытый, пустой.

      Одно отделение остаётся с задержанными чеченцами. Мы бежим к перекрестку, навстречу грузовику. Мнётся и ломается под тяжёлыми ногами бесцветная сухая чеченская полынь-трава.

      Шагов через сорок скатываемся, безжалостно измазывая задницы, ляжки и руки, в кусты, по разные стороны дороги. Пацаны спешно снимают автоматы с предохранителей, патроны давно досланы.

      Слышно, что грузовик едет с большой скоростью. Через минуту мы его видим. За рулём действительно кавказцы.

      Шея, лежащий рядом с Семёнычем, привстаёт на колено и даёт очередь вверх. Грузовик с рёвом поддаёт газку. В ту же секунду по грузовику начинается пальба. Стекло со стороны пассажира летит брызгами. Я тоже даю очередь, запускаю первую порцию свинца в хмурое чеченское небо, но стрелять уже незачем: машина круто останавливается. Из кустов вылетает Плохиш, открывает левую дверь и вытаскивает водителя за шиворот. Он живой, неразборчиво ругается, наверное, по-чеченски. Подходит Хасан, что-то негромко говорит водителю, и тот затихает, удивлённо глядя на Хасана.

      Пассажира вытаскивают за ноги. Он ударяется головой о подножку. У него прострелена щека, а на груди будто разбита банка с вареньем: чёрная густая жидкость и налипшее на это месиво стекло с лобовухи. Он мёртв.

      Пацаны лезут в машину, копошатся в бардачке, поднимают сиденья…

      – Нет ни черта!

      Хасан ловко запрыгивает в кузов. Топчется там, потом усаживается на кабину и закуривает. Он любит так присесть где-нибудь, чтоб красиво нарисоваться.

      Что делать дальше – никто не знает. Семёныч и Шея стоят поодаль, командир что-то приказывает Шее.

      – Пошли! – говорит Шея бойцам. – Труп на обочину спихните.

      – А что с этим? – спрашивает Саня Скворец, стоящий возле водителя. Тот лежит на животе, накрыв голову руками.

      Услышав Саню, чеченец поднял голову и, поискав глазами Хасана, крикнул ему:

      – Эй, брат, вы что?

      – Давай, Сань! – говорит Шея.

      Я вижу, как у Скворца трясутся руки. Он поднимает автомат, нажимает на спусковой крючок, но выстрела нет – автомат на предохранителе. Чеченец прытко встаёт на колени и хватает Санькин автомат за ствол. Санька судорожно выдёргивает оружие, но чеченец держится крепко. Всё это, впрочем, продолжается не более секунды. Димка Астахов бьёт чеченца ногой в подбородок, тот отпускает ствол и заваливается на бок. Димка тут же стреляет ему в лицо одиночным.

      Пуля