Моя королева. Евгений Викторович Донтфа

духовенство, богатейшие купцы и представители торговых гильдий, высшие чиновники города во главе, с находящимся на грани обморока, господином Этьеном Морисом – мэром Нувера, спешили засвидетельствовать своё почтение повелительнице страны, выказать ей свою безграничную верность и обожание. Все были чрезвычайно встревожены. Зная крутой нрав королевы и её пристрастие лично участвовать в наказании тех, кто был уличен в каких-то злоупотреблениях, мятежных настроениях, нарушениях законов, недостаточном выражении верноподданнических настроений, либо иных преступлениях против Короны, Государства и Монаршей воли, с точки зрения этой самой Монаршей воли, все полагали что кому-то в Нувере явно не сносить головы и каждый, волнуясь естественно в первую очередь за себя, спешил узнать кому именно. Не то чтобы каждый из них чувствовал за собой какую-то вину перед Короной и Государством, но в глубине души считая свою грозную королеву немного взбалмошной и совершенно непредсказуемой особой, каждый понимал что никто не может чувствовать себя в абсолютной безопасности.

      Но вымотанная долгой поездкой, Мария-Анна наотрез отказалась встречаться с первыми лицами города и знатью. Исключение она сделала только для Этьена Мориса, в чьем большом уютном доме она собственно и остановилась. Мэр города, облаченный в непривычный тяжелый разукрашенный виц-мундир, весь торопливо кое-как напомаженный, напудренный и завитый, обвешанный лентами и цепями, беспрестанно потел и так много кланялся, что у него начались жуткие прострелы в спине. Но он, мужественно перенося все невзгоды, рьяно и усердно организовывал быт королевы, при этом всюду сопровождая её и изо всех сил выказывая свою услужливость и расторопность. Каково же было его облегчение, когда Мария-Анна наконец соблаговолила сообщить ему что в Нувере она проездом и задержится здесь лишь до следующего утра. Никаких дел в этом городе у неё нет и завтра она отплывет, как она туманно выразилась, в южную сторону. У господина Мориса просто гора с плеч свалилась и даже спина затихла и больше не тревожила. И как только королева отпустила его от себя, он, счастливый и окрыленный, бросился прочь, неся всему городу радостную весть. Обрадованные горожане, так же как и их мэр, вздохнули с огромным облегчением, поздравили друг друга, словно сегодня был праздник, и направились по своим делам, бурно обсуждая нежданный визит государыни и строя бесчисленный догадки о цели назначения её путешествия.

      Мария-Анна сидела перед большим зеркалом в уютном непринужденно изящном будуаре, выделенном ей хозяевами дома, и Луиза Бонарте расчесывала её густые светлые волосы черепаховым гребнем. В дверь вежливо постучали и в комнату вошел лейтенант Ольмерик – старший офицер отряда протикторов.

      – Их сиятельство, граф Ливантийский, – доложил он.

      Мария-Анна благосклонно поглядела на лейтенанта. Это был высокий могучий молодой мужчина с удивительно яркими голубыми глазами и непривычными в этих краях белокурыми волосами.

      – Просите, – сказал она. И вдруг добавила: – И сами останьтесь здесь.

      Верховный