Обалденика. Книга-состояние. Фаза вторая. Григорий Курлов

все надо – на то она и цельность, – радовался открытиям своим Петя, – а к чему прилипнешь, привяжешься – то и потеряешь, так как противная часть враз наружу вылазит. Цельность – то и значит: что белое, что черное – все едино.

      Потому и брожу эти дни все без толку, – понял наконец Петя, – так как привязался к решению проблемы своей, а наружу, значит, другая часть лезет – сама проблема.

      Смешно, – даже растерялся Петя, – значит, не решать проблему надо, а лишь отвязаться от нее… не прилипать к решению ее – она и решится… Во как…

      Потому лиса и плакала, – вспомнил. – Пытаясь спасти зайчат – лисят обездолю, спасу от голоду лисят – зайчатам худо… А как надобно было?.. А не думая, не выбирая… Потому мне там, промеж них, и делать нечего было… Шибко умен человек – выбирает постоянно… А это – дело звериное, стихийное…

      А как же добиться стихийности этой, единение не нарушающей, безвыборности?.. – спросил да себя же по лбу и хлопнул. – Да Хозяйское же состояние это!.. А я, бродя-ходя да задачу Горыныча думаючи, все реже в нем бывал, вот потому на крюк, как окорок, и попал…

      Раздалось шарканье ног, говор, и в пещеру вошли уже двое великанов, похожих друг на друга как две капли воды.

      – Вот он, – ткнул пальцем в Петю тот, что был погрязнее и понеряшливее. Сейчас его лицо, в сравнении со вторым, казалось более глупым и примитивным. – С утра здесь висит, – хихикнул он и громко икнул.

      Второй великан хоть и был похож на первого, но сквозила в его чертах какая-то большая развитость, что ли, интеллигентность даже…

      – С кем только не поведешься, чтоб хоть чего-нибудь набраться… – вздохнул великан-интеллигент, внимательно рассматривая Петю.

      Первый хохотнул и снова громко икнул.

      – Ик, – пояснил он, усаживаясь на камень, – это заблудившийся пук. Я так думаю, пусть уж лучше икается…

      Второй великан лишь мельком глянул на него.

      – Есть в тебе одна хорошая черта, брательник, – сказал он ему, возвращаясь меж тем взглядом к Пете, – но ты на ней как раз сейчас сидишь…

      – Как живешь, Петя? – спросил.

      – Живу хорошо, – отвечал Петя, покачиваясь на крюке, – но никто отчего-то не завидует. Висьмя живу, можно сказать…

      – Ах, да… – ухмыльнулся великан-интеллигент и принялся осторожно снимать Петю. – Был я тут на днях у Кощея, сказывал он о тебе…

      Первый великан шумно завозился рядом – чего-то стелил, взбивал. Поняв, что остался без обеда, он явно укладывался спать. Бормотал негромко что-то.

      – Целый день вчерась на речке проторчал, – разобрал Петя, – уйму камней в нее перебросал. И вот – странное дело: как бы ни бросал в воду камень я, а каждый раз попадаю в центр круга. И камни формой-то все разные, а круги – круглые все отчего-то…

      Великан-интеллигент осторожно поставил Петю на ноги и хмыкнул, кивнув на первого:

      – Растет братишка, лет еще так двести-триста, и совсем поумнеет. Есть задатки на то…

      Вот о том и покумекай, – сказал брату-великану, –