Обалденика. Книга-состояние. Фаза вторая. Григорий Курлов

естественным и постоянным состоянием.

      В тот момент, когда вы услышите внутри себя ответный смех Хозяина, когда вы уже не сможете отличить его смех от своего, когда они станут одним, подтверждая вас Хозяином, – вы обретете истинную свободу, и в мире не найдется ничего, что смогло бы вас ее лишить.

      2. Пусть пространство «смеха третьим уровнем» станет для вас неким «очагом заражения» смехом. Вам для этого не нужно делать ничего специально.

      Лишь вначале удерживайте внимание в зоне смеха неким волевым усилием, а затем просто позвольте ему там происходить, представляя, как все большие участки вашего как физического, так и тонких тел включаются в «смеховое действо».

      Визуализируйте свои клетки, поначалу предлагая им смеяться и помогая им встроиться в смех, а затем уже просто наблюдая их смеющимися, ощущая это и, быть может, даже слыша.

      Взращивайте в себе смех, не стремясь к каким-либо конкретным результатам, а просто получая радость от дарованной вам свободы в мыслях, поступках, ощущениях.

      Состояние восьмое,

      немного беременное

      Шелестяще заворочавшись в ворохе накиданной сверху листвы, Петя потянулся и звеняще зевнул во весь рот. Листья осыпались, подпуская к телу утреннюю прохладу и росяную сырость.

      – Сегодня первый день моей оставшейся жизни, – вслух подумал он и рывком поднялся, решительно входя в утро.

      Утро было ранним, все в зыбком низком тумане и пении перекликающихся птиц.

      Широко раскинув руки и стоя напротив едва проклюнувшегося в золотом разливе солнца, Петя пробуждал внутренним смехом свое не до конца еще проснувшееся тело.

      Насмеявшись до «не хочу» и свежо вздохнув напоследок, он наклонился к ручью и прильнул губами и лбом к журчащей влаге…

      Утерся, выпрямившись, и улыбнулся – день начался.

      Это был уже третий день бесплодных покуда блужданий Пети в поисках заказа Змея Горыныча или хотя бы подсказки насчет оного.

      Былой энтузиазм его понемногу угасал. Ничего ни вокруг, ни внутри не сулило даже намека, Мяв не подавал признаков жизни, и мало-помалу в душу к Пете заползала тоска черная.

      Утренняя бодрость и радость пробудившемуся дню постепенно таяли вместе с призрачным туманом, обнажая мысли темные, да унылые…

      – Ничто так не мешает радоваться жизни, – бормотал он, бредя по опушке и дожевывая утреннюю краюху хлеба, – как сама жизнь.

      Ведь понимаю все, – удивлялся себе же Петя, – а никак с собой не совладать. Понимаю, что есть в моей жизни смысл, но чую, что – чужой, вместо Хозяина подселенный. Кто же и когда мне радость такую беспросветную подарил?..

      Медленно, неспешно прорастает во мне знание новое, Хозяйское, – сокрушался он, сквозь кусты пробираясь, – какая-то вялотекущая беременность, да и только. Страх непрестанно растет, что не справляюсь… Уж и смеяться над ним устал…

      – …Если хочешь убежать от внутреннего страха, – неожиданно услышал Петя знакомый урчащий