Один шаг в Зазеркалье. Мистический андеграунд (сборник). Константин Серебров

спящих людей.

      Тут Джи увидел, что я все еще дрожу от холода, и ободряюще произнес:

      – Полезно обсыхать именно так, не вытираясь, чтобы ощутить стихию Воздуха.

      Я с удивлением наблюдал, как он медленно прохаживался вдоль кромки воды, словно это был теплый летний день.

      Через двадцать минут мы нашли летнюю эстраду в городском парке. Два человека быстро расставляли на ней микрофонные стойки. Один из них был высокий и худой, с длинными волосами, козлиной бородкой и цепкими придирчивыми глазами; другой – небольшого роста, толстый, кучерявый, с выражением лени и уныния в бесцветных глазках.

      – Худой – это Петраков, а плотный – Аркадий, – пояснил Джи.

      – Наконец-то появились, – оскалился Петраков, – поменьше надо разгуливать по городу, да побольше работать! А это кто с тобой пришел?

      – Это мой ординарец. Желает поездить с нами, к жизни присмотреться.

      – А помогать он может, – спросил ехидно Петраков, – или только присматриваться будет?

      – А что ему можно делать?

      – Играть на флюгель-горне, – издевательски ухмыляясь, ответил Петраков, и они с Аркадием расхохотались.

      – Неужели мне придется подчиняться этому типу? – шепнул я Джи.

      Недобрые глаза Петракова обшарили меня с ног до головы. Он смачно сплюнул и медленно произнес:

      – Будешь заниматься погрузкой и разгрузкой, и только попробуй лентяйничать – мало тебе не покажется. А пока сложи все ящики в кармане сцены!

      Джи знаком позвал меня к заднику сцены. Там было небольшое помещение со сваленными пустыми ящиками.

      – Попробуй сложить их в одном углу.

      – Почему я должен слушаться какого-то Петракова? – разозлился я.

      – Он начальство, – коротко ответил Джи.

      – Не буду подчиняться этому работяге – я приехал учиться у вас.

      – Но я устроился сюда, для выполнения своей задачи, рабочим сцены, – ответил Джи, – а Петраков – бригадир. Если хочешь быть в моем обществе, ты должен знать сцену и все виды работ лучше, чем Петраков. Если ты его перерастешь бытийно, он тебя уже не сможет задеть. А пока ты ничего не умеешь делать, и он, естественно, пользуется этим.

      Я смутился и взялся за ручку ящика. Джи ушел. Открыв большие двери, выходящие на одну из аллей, я с сожалением снял свой красивый кожаный пиджак и стал таскать и укладывать ящики. «Как может Джи общаться с этими работягами, – раздумывал я, – они ведь никогда не задумываются о небесной жизни!»

      День был довольно прохладным, но солнечным, и по дорожкам парка гуляли нарядно одетые люди. Я поймал несколько любопытных взглядов, брошенных на меня симпатичными девушками, и смутился от мысли, что меня примут за грязного рабочего вроде Петракова. Я подумал и снова надел кожаный пиджак. Теперь я укладывал ящики медленно, стараясь не задеть острые края, и вдруг услышал хохот Аркадия:

      – Хватит красоваться, пижон, шевелись лучше побыстрее!

      Я сбросил пиджак, но тут появился Петраков и закричал:

      – Ты