Один шаг в Зазеркалье. Мистический андеграунд (сборник). Константин Серебров

ручки растеряете.

      – Я имел в виду – разноцветных ручек, – ответил я, но насмешил ее еще больше.

      «Эта малообразованная продавщица не видит, – успокоил я себя, – насколько серьезным делом я собираюсь заняться». Я холодно поблагодарил ее, и мы вышли из магазина.

      На обратном пути мы купили пиво, пирожки, лук и сало. На улице стало темнеть, весело засияли витрины, от окон квартир веяло уютом и спокойствием.

      Мы вернулись в ярко освещенную гостиницу, и Джи повел меня в номер этажом выше. На его стук дверь открыл высокий седой человек с серыми глазами, чем-то напоминавший сухого и педантичного ученого-немца. Он бросил на меня доброжелательный, но в то же время острый взгляд.

      – Норман, – сказал Джи, – это мой молодой ординарец из Кишинева. Он интересуется философией и литературой и желает к нам присоединиться в этой поездке.

      – Одного его желания недостаточно.

      – Я ручаюсь за него, – ответил Джи.

      – Не злоупотребляете ли вы моим расположением? – нахмурился Норман. – Ну, да что ж, проходите. Предоставим шахматной партии право решающего голоса.

      Норман расставил шахматные фигуры на блестящей доске. Он недооценивал меня, играя весьма небрежно. Выигрывая ход за ходом, я мучился мыслью: «Может быть, дипломатичнее будет проиграть?»

      Не знаю, что за люди здесь,

      Но птичьи пугала в полях —

      Кривые все до одного…

      – мрачно произнес Норман, когда получил мат.

      Я тут же достал новую серую тетрадь и записал хокку. Норман сморщил лицо в невыразимую гримасу.

      – Следующую партию я хочу сыграть с вами, Джи, – заявил он и стал быстро расставлять фигуры. – А что еще умеет делать ваш друг?

      – Еще, – ответил Джи, – он умеет таскать ящики и расставлять аппаратуру.

      Норман углубился в партию, а я – в описание своих впечатлений.

      «Сегодня я начал работу над Телом Времени, – аккуратно записал я на первой странице, после хокку. – Джи познакомил меня с руководителем ансамбля Норманом. Это самолюбивый мирской человек, который никогда не задумывался о высших мирах. Как может Джи интересоваться такими людьми? Ведь такого человека, как Норман, никогда не допустят к небожителям».

      Партия закончилась поражением Джи, и Норман, не скрывая радости по поводу нелегкой победы, сказал:

      – Ну ладно, беру твоего ординарца на испытательный срок.

      Когда мы вышли, я удивленно спросил:

      – Как вы могли проиграть ему выигрышную позицию?

      – Я выиграл у него разрешение на твое пребывание в ансамбле, – ответил Джи. – Но дело не в выигрыше и не в проигрыше – дело в том, чтобы суметь глубоко пообщаться с человеком за игрой. Ты играешь хорошо, с точки зрения комбинаторики, но совершенно не следишь за атмосферой, за тем, что человек чувствует, что он думает и переживает. Поэтому твоя партия поверхностна.

      Перед дверью в свой номер он остановился и негромко сказал:

      – Я