В барханах песочных часов. Ольга Александровна Коренева

то ты, пожалуйста, назови ее моим именем, ладно…

      – Ты что, мамочка, помирать собралась? – встревожилась Леночка.

      – Почему же, мне просто будет радостнее ожидание моей Ирочки, я только это имела в виду, – успокоила дочь Ирина Николаевна.

      – Если родится девочка, то считай, что она – Ирочка. Даю тебе честное слово, мамочка, честное-пречестное…

      Леночка вновь обняла и поцеловала маму.

      Трошин пришел из гаража и сказал, что машина в порядке и пора выезжать. Леночка хотела позвонить Владу, но отец решил сделать это сам, после того как вернется домой из аэропорта. Телеграмму, на всякий случай, он пообещал отправить из Домодедово.

      На улице чуть моросило. В луже у подъезда плавал прошлогодний кленовый листок. Леночка подхватила лист, стряхнула с него воду и засунула в карман ветровки.

      – На память о родном дворе, – улыбнулась она отцу с матерью.

      Глава 12

      Всю дорогу до аэропорта ехали молча. Никому не хотелось говорить. Когда в машине едет семья, состоящая из любящих и хорошо знающих друг друга людей, как правило, разговаривают мало, каждый думает о своем.

      Леночка думала о маме с ее пробирающей до дрожи какой-то фанатичной жаждой чуда. Причем, чуда не в обычном его представлении: например скульптура оживает или там… человек по воздуху разгуливает над Москвой. Маме важнее было представлять это чудо превращения внутри себя, чтобы оно было скрыто от посторонних глаз.

      Леночка, кажется, поняла, почему мама попросила назвать предполагаемую внучку своим именем, Ирочкой. Это будет еще одно ее чудесное возвращение в детство…

      Лишь немного взгрустнулось ей от того, что отец, который всегда бывал очарован таким маминым мироощущением и, собственно, полюбил ее за это, теперь стал относиться к этому равнодушно и даже с иронией. Но все равно, они сейчас живут гораздо лучше и спокойнее, чем в конце восьмидесятых, когда богема просто топила их в своем угаре страстей и иллюзий «истинного» творческого счастья.

      Отец, словно уловив мысли дочери, взглянул на нее в верхнее зеркало и весело сказал:

      – Все оно так, Леночка, но все равно следующая остановка Домодедово…

      Она улыбнулась ему в ответ, мол, да такой ты мне, па, и нужен, и другого мне не надо, и к черту все иллюзии о более подходящей судьбе.

      Так вымотал этот день, что, очутившись в самолете, она сразу после взлета задремала. Но какое-то странное ощущение тревожило. Казалось, что за ней наблюдают. Так оно и было. Оглянувшись, Леночка столкнулась взглядом с пристальными глазами мужчины в соседнем ряду. Их кресла отделял узкий проход. Стриженая репообразная башка, сросшиеся брови, острые кнопки карих глаз, черная кожанка с поднятым воротником. Мужчина тут же отвернулся, но тяжесть взгляда ошарашила ее. Рядом с ним сидел второй, в коричневой ветровке, узколицый, но было что-то общее у них.

      «Что это значит? Неужто «братки» сели на хвост? Логично, дочь крутого журналиста, жена бизнесмена, добыча!..»

      Но