Алфавита. Франческо

в ней торчу, как злой чертополох:

      украшен иглами, снабжён смертельным ядом,

      я вверх стремлюсь лиловым хохолком,

      а рядом беззащитные наряды

      колышутся весенним ветерком.

      колышется наивный одуванчик,

      ему неделя радости дана,

      а об меня ребёнок колет пальчик,

      и пробивается в соцветие седина.

      цветы повсюду дарят людям чудо

      и вдохновение: аромат и цвет.

      чертополох растёт. он ждёт верблюда,

      но в солнечной Москве верблюда нет.

      Человечек

      под одеялом сжавшийся в комочек,

      валяется сутулый человечек,

      и губ его поблёкший лепесточек

      шевелится и сам себя калечит;

      а трубочки его сосудов сини,

      и зелены вокруг зрачков колечки,

      он обезвожен, обезвитаминен,

      как многие в округе человечки;

      на подоконник сыплются листочки,

      на небе всюду – облачка да тучки,

      а человечек трогает височки,

      ему как в детстве хочется на ручки,

      прижаться веком к ароматной щёчке

      и ощутить объятия подмышкой,

      но все вокруг давно поодиночке

      расставлены, разложены, как книжки

      по полочкам, манежикам, кроваткам.

      и гаснет лампочка, вися на проводочке,

      и надо быть воспитанным и кратким,

      финал строки обозначая точкой.

      Чаадаевка

      я в Чаадаевке.

      здесь мокрый тёплый камень под пятой,

      да тени гладиолусов в ночи.

      Луна тревожит их:

      не с той ты,

      непростой

      твой выбор,

      ты не стой!

      и не молчи!

      ведь той

      не нужен ты,

      ей путь – на юг,

      и нежный юный друг

      ей шепчет:

      «ты не стой,

      приляг со мной

      на плед

      и успокой…»

      а я им: «нет!»

      они глупы.

      да что с них взять – цветы:

      цветут и соком липких губ пленяют пчёл.

      со мною ты,

      и я с тобой —

      в мороз и зной.

      но сам всё это про себя прочёл,

      и разомлел

      от жара

      чёрных тел

      в вечерней неге тёмно-золотой.

      Целовальня

      пусть сознание струится

      через зеркало фрактально:

      я смотрю и проникаю

      в твоё сердце моментально.

      я пойду на колокольню,

      я найду там целовальню,

      мне сегодня очень больно:

      я влюблён маниакально.

      Цветочки

      её взгляд пробирает тебя насквозь,

      но бежит он вскользь, по своей орбите.

      лето, вроде, вчера только началось,

      а глядишь вокруг: да оно в зените.

      ты сидишь один, ты сжимаешь трость.

      я останусь тут, ну а вы – живите.

      когда люди пишут, то строят мост,

      на латыни ли, на санскрите ль.

      когда люди пишут – они орут:

      запятые, тире,