Алфавита. Франческо

тело – гигантский эон.

      направляемый Шивой и Дургой,

      ты вплетаешь кислоты в геном

      и ведёшь неслучайную запись

      книги Дхармы в спиралях любви.

      танец новых галактик – разлапист,

      пуповина планеты – в крови,

      уж обрезана связь поколений:

      начинается эксперимент.

      здесь в саду – миллиарды растений,

      ну а это – не трогайте, нет.

      Ы

      от Москвы до Колымы

      нету слов на букву Ы.

      Ъь

      побуду грубым

      трубадуром-правдорубом,

      немного пьяным, оттого – спонтанным,

      клубочком смыслов, колобочком, клубом.

      живу в стране – тяжёлой, толстой тётке

      с работой шлюхи, интеллектом идиотки,

      зарплатой клерка, и она – аноргазмичка.

      ей интересны шмотки, по привычке

      она даёт засранцам и бандитам,

      которыми была б давно убита,

      но круто банчит и хранит общак.

      она уже не женщина, а шлак.

      сюда путёвка – это наказанье.

      она как тренажёр для состраданья,

      идёт по кругу, как замученный ишак,

      но не сдыхает. по ночам летают

      в её шерсти неоперённые нимфетки,

      и тают в их беззубых ртах конфетки,

      а на тарелке – лобстер, только – рак:

      таков диагноз этой профурсетки.

      побуду нежным: скажу, что

      возрождение неизбежно,

      хворь исцелима.

      и что, пока она мятежна

      и любима,

      для всех нас есть надежда,

      и она – неистребима.

      Щелкунчик

      трёхглавый крыс вскочил на пьедестал,

      надменно озирает поле боя:

      мелькнул в толпе Щелкунчика оскал,

      и сразу легче стало нам с тобою.

      пусть горло сковано печальной немотою,

      но знаем мы почти наверняка:

      что кажется незыблемым пока,

      трухлявой обернётся скорлупою.

      Шут

      кареглазый баламут,

      в небо смотрит глупый шут.

      у него в глазах туман,

      он сулит тебе обман.

      губошлёп и горемыка,

      он ни в чем не вяжет лыка.

      оттого и цел пока:

      любят боги дурака.

      Шизофазия

      красиво жить не запретишь,

      а быть свободным не заставишь,

      какое тут меню составишь:

      биг-мак, чизкейк, филе-о-фиш,

      шизофазия, циклодол,

      комар, пиявка, богомол.

      какая боль, какой позор:

      они идут в ночной дозор,

      а ты лысеешь и картавишь,

      всех любишь и в гробу лежишь

      ингредиент как прекурсор —

      становится ядром процесса,

      на космонавта смотрит вор

      с подобострастным интересом:

      ты сверху бога не узрел,

      а мы скомуниздили ракету,

      но ты остался не у дел,

      и Бог с тобой, раз Бога – нету,

      а в кока-кольнях