Место Снов. Эдуард Веркин

выбраться из ямы и оказались в поле. Перец обернулся к деревне гномов и крикнул:

      – Это будет вам уроком, алчные обезьяны! Всегда надо делиться с ближними! И вам воздастся сторицей!

      Из деревни ответили воинственными криками и хрюканьем боевых свиней. Добытчики прибавили ходу, Перец свистнул особым способом, и Игги отозвался из пшеницы знакомым ржанием.

      – Туда, – крикнул Перец, они взяли влево и через несколько шагов наткнулись на коня.

      Перец распутал Игги ноги, закинул на седло награбленные припасы, закинул Зимина, подтолкнул Ляжку, вспрыгнул сам и развернул коня к поселению. И сверху, с высоты твердой конской спины, Зимин увидел, как к ним, рассекая колосья пшеницы, розовыми миноносцами несутся свиньи. Тевтонским клином. С яростными гномами на спинах.

      Штук пятнадцать.

      Зимин засмеялся, ведь это было смешно, гномы напомнили ему почему-то индейцев, наверное, своими боевыми воплями и пестрой окраской.

      Одна свинья, в красном боевом наморднике и с закованным в медный панцирь всадником, вырвалась вперед. Всадник размахивал маленьким топором и взывал к немедленному и жестокому отмщенью. Перец положил на локоть арбалет и прицелился в предводителя стаи.

      – Прибей его, мастер! – завозился сзади Ляжка. – Больше не будет пуляться своим сушеным навозом!

      Какое-то мгновение Зимин думал, что Перец выстрелит.

      Он представил, как стрела сорвется с ложа, пробьет воздух, разорвет гнома на части, и свинья будет нестись вперед уже в унылом одиночестве, сама по себе. Но Перец не выстрелил, он плюнул, снял стрелу, привесил арбалет к седлу и погнал Игги прочь. Он гикал и лупил коня плеткой из усов дракона, что очень способствовало повышению скорости.

      Через час, а может, через два они шагали все по тому же полю, конца ему не предвиделось, поселение гномов осталось где-то за горизонтом, они переправились через два ручья и одну маленькую речку. На ее поверхности грелись здоровенные рыбины с голубыми перьями, Перец хотел подстрелить одну на обед, но промазал, стрела с бульком ушла в воду, и сколько Зимин и Ляжка ее ни искали, шаря по песчаному дну голыми пятками, найти не смогли.

      Нашли старый кувшин с джинном, но джинн оказался мертвым и превратился уже в скелет. Перец вытряхнул джинна в реку, а кувшин забрал себе, сказал, что пригодится в хозяйстве.

      – Хлеб скорби, вода печали, – философически заметил Перец, глядя, как голодные рыбы треплют останки джинна. – Я взращен на скудной пище пустыни, такова моя юдоль и планида, влекущая меня по этим землям в направлении звезды Полынь. Хорошо. Но пожрать все-таки надо.

      За рекой они остановились на привал. Перец нарубил кинжалом сыра и колбасы и, поскольку еды было много и она все равно бы испортилась, допустил к трапезе и Зимина с Ляжкой. Они валялись на низком берегу, жевали сыр с ветчиной, заедали все это медовыми яблоками. Перец не задавался и был близок к народу, пел песни и рассказывал боевые стихи про героев, так что впервые за эти два дня Зимину показалось, что в Стране Мечты не так уж и плохо.

      Так,