Бородинское знамение. Васса Царенкова

Ты сказал, что можешь помочь мне вспомнить, как погибла моя мама. Но не при Зойке и Мишке. Это тоже тайна?

      – Тайна. Но мне придется посвятить тебя и в нее. Если ты действительно решилась мне помогать.

      – Решилась. И никому ничего не скажу.

      – Окей!

      Павел сунул руку под крышку стола и сделал такое движение, как будто что-то отрывает. И действительно, он оторвал клейкую ленту и вытащил небольшой, остро заточенный нож. Удерживая ножик левой рукой, большим пальцем правой он чиркнул по лезвию. Показалась кровь. Павел облокотился левой рукой о стол так, что нож оказался прямо перед Кирой, и кивнул на него. Кира сжала правую руку в кулак, выставив большой палец, и тоже провела им по кончику ножа, разрезая кожу. Павел бросил нож на стол и крепко ухватил левой рукой Кирино правое запястье:

      – Теперь подумай о том же, о чем и я: что случилось с твоей мамой? Поняла?

      – Да.

      Павел дал ей пару секунд, а потом прижал свой кровоточащий палец к Кириному.

      ***

      Лестница, очень крутая лестница. Маленькая Кира боится спускаться по ней одна. Каждая ступенька дается ей с трудом – отсюда так легко скатиться! Дедушка не разрешает ей ходить тут без мамы. Мама? Где мама? Холодно. Темно. Но Кира знает дорогу. Вот она спускается ниже, еще ниже. Где-то тут должна быть дверь. А, вот она! Дверь приоткрыта! Кира сначала осторожно заглядывает, а потом заходит в комнату. Как здесь светло! Мама стоит перед зеркалом. Большое зеркало, маму в нем видно всю, даже туфельки видно. Ее светлые волосы падают ниже колен, струятся по плечам, загораживая от нее дочку. Мама отражается в зеркале. Но как-то странно. Искаженно. Пахнет цветами. На столе стоит ваза с пионами. Это любимые мамины цветы. Кира старается подойти к маме как можно тише. Мама не слышит Кириных шагов. Мама сама делает шаг. В зеркало! В кривое зеркало! Как страшно!!!

      * * *

      – Страшно, мне страшно! Мама, пожалуйста! Не уходи!

      Она очнулась. Он стоит на полу на коленях: волосы всклокочены, лицо мокрое, руки холодные. Он прижимает ее голову к своей груди, она слышит, как стучит его сердце, как неровно он дышит. Она высвобождается из его рук. Свечи потухли. Они сидят на полу в темноте.

      – Мама ушла от меня в зеркало. Свет погас. Я больше ничего не помню. Прости.

      – Я видел. Это ты меня прости. Я не ожидал такой сильной реакции.

      – Теперь еще хуже. Теперь я вспомнила. Теперь я буду сомневаться.

      – Это и был портал, понимаешь? Зеркала ими часто бывают. Я читал. Прости, Кира.

      – Нечего прощать. Нам ведь нужна правда!

      – Правда в том, что «хондрит», который изучала твоя мать, видимо и есть тот самый бородинский метеорит. У них же была целая лаборатория, секретная, как я понял. Ты знаешь об этом?

      – Знаю. Но очень немного. Папа, по совету дяди Семена, ограждает меня от травмирующей информации. Так они говорят. Павел!

      – А?

      – Если твоя кровь смешивается с кровью другого человека, к нему возвращается память? И ты это видишь?

      – Типа того. Это мой дар.

      – И