Агент на передовой. Джон Ле Карре

с вашим уважаемым отцом в Сингапуре и он разбил меня в пух и прах?

      – Нет, сэр, – признаюсь, – не знал. – А сам думаю, не следует ли мне за него извиниться. Кажется, мы поговорили о чем-то еще.

      – А где бедняга похоронен? – спрашивает он, когда я уже собираюсь уйти.

      – В Париже, сэр.

      – Вот как. Желаю удачи.

      Мне приказано появиться на железнодорожной станции «Бодмин-Парквей» с журналом «Спектейтор» недельной давности в руке. Убедившись, что все нераспроданные экземпляры были возвращены оптовику, я прихватываю номер из местной библиотеки. Мужчина в зеленой фетровой шляпе спрашивает меня, когда отходит ближайший поезд в Камборн. Я отвечаю, что не могу ему ничем помочь, так как еду в Дидкот. И следую за ним на расстоянии до парковки, где нас уже поджидает белый фургон. После трех дней жестких допросов и чопорных ужинов, где проверялись моя общительность и алкогольная стойкость, я должен предстать перед большим синклитом.

      – Итак, Нат, – начинает седая дама, сидящая в центре стола. – Мы вас обо всем подробно расспросили, а у вас к нам есть какие-нибудь вопросы?

      – Вообще-то да, – отвечаю я, перед этим для вида хорошо подумав. – Вы спрашивали, можете ли вы рассчитывать на мою лояльность. А я могу рассчитывать на вашу?

      Она улыбается, а следом за ней и остальные – с легкой грустью раздвинутые уголки рта… своего рода одобрительный сигнал, который позволяет себе Контора.

      Бойкий на язык даже под давлением. Хорошая внутренняя агрессия. Рекомендован.

      ◾

      В том же месяце, когда я прошел базовый тренинг по овладению разными тайными искусствами, мне посчастливилось познакомиться с Прюденс, моей будущей женой. Наша первая встреча не выглядела многообещающей. После смерти отца из семейного шкафа вывалилась целая куча скелетов. Сводные братья и сестры, о которых я раньше слыхом не слыхивал, заявили свои права на нашу собственность, уже четырнадцать лет оспариваемую в судах и начисто разворованную шотландскими попечителями. Тогда приятель мне порекомендовал лондонскую адвокатскую фирму. Пять минут послушав мои стенания, совладелец фирмы позвонил в колокольчик.

      – Один из наших лучших молодых адвокатов, – заверил он меня.

      Вскоре дверь открылась, и в комнату вошла женщина моего возраста. Она была в суровом черном брючном костюме, какие предпочитают дамы ее профессии, учительских очках и черных армейских ботинках миниатюрного размера. Мы обменялись рукопожатием. Она на меня даже толком не взглянула. Под цокот тяжелых ботинок я проследовал за ней в каморку. На двери с матированным стеклом красовалась табличка: «Мисс П. Стоунвей, бакалавр юридических наук».

      Мы садимся друг против друга, она с суровым видом убирает за уши свои каштановые локоны и достает из выдвижного ящика желтый линованный блокнот.

      – Ваша профессия?

      – Состою на дипломатической службе ее величества, – отвечаю я и почему-то краснею.

      А